"Александр Хургин. Ночной ковбой (сборник повестей и рассказов)" - читать интересную книгу автора

участию в ответственном конкурсе в паре с новой партнершей, и танцевал дни и
ночи напролет в паре с ней и со стулом, и ничего, вокруг него происходящего,
не замечал и не принимал к сведению.
И они стали к нему, к Жоре, ходить каждый день, в семейное общежитие.
Сперва он шел, отдельно. А потом она за ним следом, но с промежутком во
времени. А жена его лежала тогда в больнице, на сохранении, а потом, когда
вышла она из больницы, на квартиру они ходили к кому-то. Жора говорил:
- Друга это моего квартира, прессовщика шестого разряда.
И он, этот друг, уступал им, значит, свою квартиру на определенное
время суток, и они использовали ее в свое удовольствие и с максимально
возможной отдачей. И Елена от Жоры сразу почти и забеременела, и аборт себе
сделала. А когда Жора ее бросил и променял на другую, новую женщину, опять
поплыла Елена по воле волн, не барахтаясь и не оказывая сопротивления
мирному течению своей жизни. И опять по утрам она поворачивала вправо голову
на подушке и видела голую спину учителя, и опять она ездила на работу в свой
медпункт на троллейбусе и там трудилась, а вечером учитель танцевал со
стулом по квартире, аккомпанируя себе на губах. Ну и на конкурсы ее
по-прежнему он водил, и она мерзла и стыла в гулких пустых спортзалах. И она
сбегала, используя любую возможность, от своего учителя к Стеше, к подруге
своей, или к вдове Жоры Лене, уколы делать ее ребенку, тоже Жоре, или куда
угодно она сбегала, лишь бы поменьше с ним соприкасаться и не видеть его
танцев и его самого. А он, если задерживалась она, обзванивал всех подряд
знакомых и ее где-нибудь отыскивал, и говорил:
- Аленушка, а я тут тебя заждался.
И опять остались у Елены те ее семь минут дороги от дома и до остановки
троллейбуса, когда чувствовала она себя не отвратительно. И после Жоры,
после того, как он ее бросил, не было у Елены ни одного мужчины постороннего
для души, и не проявляли они к ней как к женщине никакого видимого интереса
и влечения не испытывали. А самого Жору потом, года через четыре после их
отношений, на заводе убило. И Елену вызвали в цех, сказав, что там человека
убило, и она пошла в этот цех и увидела мертвого Жору. И она как врач
констатировала смерть, и закрыла ему глаза рукой, и придержала веки, чтоб не
открывались они больше, и наговорила каких-то грубых и несправедливых слов
его напарнику.
И принесли из медпункта носилки и белую простыню, и положили Жору на
носилки, и накрыли его этой простыней, а его мертвые ноги в больших рабочих
ботинках остались из-под нее торчать. И он лежал так, накрытым, три,
наверно, часа, пока не увезли его наконец в морг районной больницы. А
напарника его, Михайлова, которому наговорила она чего-то вгорячах, видела
Елена потом в туалете, в женском, и со шваброй в руках. Они с конкурса
какого-то, где учитель участвовал, но не победил, возвращались, вечером уже,
поздно, и шли по улицам города пешком, чтоб троллейбуса не ждать невесть
сколько, ну и идут, а учитель не идет, а в такт шагам пританцовывает. И
Елена ему сказала:
- Ты хоть на улице, - говорит, - можешь не танцевать?
А он говорит:
- Я не танцую, а в туалет хочу.
И они зашли в первый же попавшийся на их пути туалет, учитель в мужской
зашел, а она в женский. И вот зашла она, а там, внутри, этот напарник Жоры
покойного уборку делает. И он сразу же, как только увидел, что кто-то вошел,