"Александр Хургин. Ночной ковбой (сборник повестей и рассказов)" - читать интересную книгу автора

другого общественно полезного дела. И он работал по типу того, как работали
лошади в кинохронике, механически и без всякого удовольствия и пользы душе,
а только лишь ради получения средств к дальнейшему существованию. А потом
уже, когда с его напарником произошел несчастный случай травматизма со
смертельным исходом, стал Михайлов не только что не любить эту свою
вынужденную работу, но и бояться станков и прессов. которые обязан был
ремонтировать. И было это, когда сын Михайлова достиг своего
шестнадцатилетия, а вьетнамец бросил его жену и передумал с ней жить, а
Михайлову это было безразлично и все равно. И как раз тогда убило трубой его
напарника, а он, напарник, был молодой и веселый и любил спать с женщинами,
и женщины тоже его за это любили, и было у него их много, разных и всяких. И
еще у него была вторая жена и двое детей, а у первой жены от него была
дочка, и он платил ей положенные алименты.
И вот его убило трубой после того, как они вместе, Михайлов то есть и
напарник, произвели замену старого и разрушенного клапана на прессе, и пресс
включили для испытания и проверки в холостом режиме работы, и когда, значит,
его включили, вернее, это Михайлов нажал на кнопку "пуск", то появился и
возник какой-то лишний звук, и они пошли посмотреть, что за звук такой
неположенный и откуда он происходит, - Михайлов чуть вперед пошел, а
напарник чуть сзади, а в это самое время трубу и оборвало, и, как шланг
резиновый, страшным давлением отбросило эту стальную трубу, и напарника по
голове сзади ударило. Он и смерти своей не увидел - такой неожиданной силы
был этот удар. А Михайлов остался целым и нетронутым, хотя и находился в
непосредственной опасной близости от напарника, и на него все смотрели и
удивлялись, как это так могло произойти, что они были вдвоем и вместе, а
убило одного напарника, а Михайлова даже маслом не искупало. А какая-то
молодая баба из медпункта в халате сказала, что хороших людей всегда
убивает, а всякое говно остается жить среди нас и плавать на поверхности
нашей жизни. А прессовщик, который приходился напарнику лучшим другом,
сказал, что стрелять вас всех надо за такие дела.
И Михайлов стоял на похоронах напарника совсем один, как перст, и к
нему не подходили скорбящие люди, а он этого и не хотел. Он и на поминках
сидел сам, а на него все время смотрели обе вдовы напарника, а также и его
родители, и сестра, и остальные родственники, и друзья. А может, ему так
казалось.
А потом Михайлова таскали в прокуратуру и заставляли писать там
объяснительные записки письменно и снимали с него дознание в устной форме,
потому что он был единственным и самым главным свидетелем этого несчастного
случая на производстве, а прокуратура была призвана установить по долгу
службы личность истинного виновного, чтоб осудить его за проявленную
преступную халатность и несоблюдение Правил техники безопасности при работе
с сосудами, находящимися под давлением.
И, значит, когда все это кончилось и назрела в природе весна, Михайлов
бросил свою работу, так как стал он бояться всех этих движущихся железных
машин и механизмов и не мог больше физически и морально их обслуживать и
ремонтировать. И в одно утро этой ранней весны он вышел из дома и
почувствовал, что ничего ему не надо и ничего он не хочет, и он не пошел на
работу, а пошел бродить вокруг да около, прощупывая и предугадывая
подступившую к нему фазу жизни, которую надо будет ему так или иначе
перетерпеть и прожить, а там, может, настанет Австралия.