"Александр Хургин. Возвращение желаний" - читать интересную книгу автора

мнительным.
Посидев минут пять, я встал и подошел к стойке.
- Где у вас поесть?
- В бюфет.
- Это где?
- Више.
Я сказал портье спасибо и спросил, когда похороны.
Она сказала:
- Не знаю похороны.
- Яша, - сказал я.
- Не знаю Аиша, - сказала она.
Значит, получалось, что на сколько дней мы приехали, она знала, а о
похоронах не знала. Я вернулся к Дине и сказал:
- Что-то здесь не так.
- Да ладно, - сказала Дина и встала.
Мы поднялись в буфет.
Никого. И мне показалось, что, кроме нас, в гостинице никто не живет.
Что гостиница пуста. Что в ней попросту некому жить, потому что никто сюда,
в эти пески, из внешнего мира не приезжает.
Я постучал по стойке. Появилась буфетчица, и у меня зарябило в глазах.
Наверно, от ее платья.
- Воды, - сказал я.
Она дала нам воду с витрины.
- Из холодильника нельзя? - спросил я.
На это буфетчица не ответила ничего.
Пыльную зеленую бутылку я открыл черенком вилки, валявшейся на стойке.
Стаканы взял с подноса. Буфетчица проследила за моими самостоятельными,
самовольными, действиями. Проследила молча и без всякого интереса. Даже
должностного. Наплевать ей было на вилку. И на нас - наплевать.
Воду мы пили так долго, как только можно. Чтобы растянуть иллюзию
занятости хоть чем-то. Когда ты чем-то занят, меньше задаешь себе вопросов,
на которые не можешь ответить. Правда, и меня, и, я уверен, Дину занимал
всего один вопрос. Нам нужно было знать, когда состоится то, ради чего нас
сюда привезли. И когда мы сможем вернуться из этой во всех смыслах пустыни
домой. Я захотел домой, как только сел в самолет, и он начал выруливать на
взлетную полосу. А уж здесь с первой минуты я как на иголках танцую. Хотя
мог бы спокойно отдыхать, например, в ванне - и горя не знать. Но что можно
делать, если у тебя беспокойный и неуравновешенный характер, если любая
смена обстановки воздействует на нервы. А обстановка меняется всю жизнь
постоянно. Правда, одно дело, когда эти изменения привычны и происходят в
каких-то известных рамках, в знакомых границах, и другое дело, когда все
смутно, неожиданно и непредсказуемо. Тут я сразу начинаю чувствовать себя
жертвой. Чего и кого жертвой - неважно, просто жертвой. А поведение жертвы
отличается ошибочностью. То есть жертва совершает множество неисправимых
ошибок, что и делает ее в конечном счете жертвой. Кстати, одну ошибку я
допустил даже в определении насущных наших вопросов. Потому что Дину
волновал не один вопрос, как я думал, а два. Дина хотела знать, от чего умер
Яша. В сорок один год, конечно, умирают своей законной смертью. Мало ли на
свете подходящих для этого дела неизлечимых болезней. Но Дина в Яшину
болезнь почему-то не верила. Она перебирала в голове самые различные, в том