"Александр Хургин. Комета Лоренца (сборник)" - читать интересную книгу автора

перебрал сегодня видеоряда. Визуально перенасытился. В глазах что-то
мельтешит. В основном полосатое. Платья, юбки, футболки. Все полосатое. И
все - по-разному. Что-то сверху вниз, что-то по горизонтали, а что-то
наискось во все стороны, под разными углами наклона. Очевидно, полосатое
вошло в моду. И действительно, сейчас я вспоминаю, что всю эту одежду в
линейку я днем видел на улице, передо мной постоянно ведь кто-нибудь шел в
потоке людей, и я невольно смотрел этим идущим в спины, и эти спины были
почти все полосаты. Хотя наверняка были и другие - народ сейчас одевается
пестро. Но в моей голове, уже тогда потихоньку наполнявшейся болью,
запечатлелись только полоски. И сейчас они не давали мне лежать с закрытыми
глазами, ни о чем не думать и ничего не видеть. Я видел их и думал о них. Я
часто думаю о всякой ничего не означающей дряни. Зачем - неизвестно.
Несовершенно устроена голова. При ее создании забыли предусмотреть фильтр на
входе. Так же, как и на выходе. Поэтому сквозь голову проходит все подряд,
без разбора и отбора. Еще хорошо, что не все остается, а то бы вообще труба,
ужас и шизофрения.
Может, и болит она, голова, от того, что пропускает сквозь себя гору
разнообразного хлама и мусора. Со временем засоряясь и забиваясь, как
канализация в старом доме, которую черт знает сколько лет никто не
ремонтировал. А ремонтировать надо и канализацию, и голову. И лучше
профилактически. Потому что, когда авария уже случится - особенно, если речь
о голове, а не о канализации - сделать что-либо очень сложно. Да оно и с
канализацией не все просто. И, конечно, починить ее можно на любой, даже
самой последней, стадии, но для этого придется вымазаться в говне по самые
уши. А если пропустить критический момент, то вышеупомянутое говно вырвется
на просторы и тогда в нем окажется весь любимый город, и он не сможет спать
спокойно, и не только спать он не сможет, но и есть, пить, работать, любить.
Поскольку нельзя это делать, когда везде и всюду стоит вонь от вырвавшегося
на поверхность, разбушевавшегося дерьма. А существуют еще санитарные нормы,
не позволяющие употреблять внутрь, выражаясь красиво, фекалии и фекальные
вешние воды.
Здесь я ловлю себя на том, что все мысли, какие у меня есть на данный
момент, это мысли о говне. И ворочаются они в моем мозгу, увязая и хлюпая. И
голова от них болит еще сильнее. А сильнее уже некуда.
Когда-то эта боль хотя бы имела красивое название. Мигрень. Похоже на
герань. И на Игрень. Последнее - символично. Правда, на Игрени лечат не
головную боль, а душевную. Как называется мигрень сегодня, не знаю. Как-то
обязательно называется. Но, возможно, наша нынешняя головная боль - это
никакая не мигрень, а что-то совсем другое, новое, не существовавшее ранее.
Потому что, если верить русской литературе, то мигренью страдали в основном
дамы из общества, имевшие нежную конституцию и чувствительные организмы.
Страдали, судя по всему, от жиру и от безделья. И от нежного воспитания.
Поскольку человек должен же от чего-то страдать. Несмотря на то, что он -
человек - женщина из общества. И конечно, не верится, что подобная женщина
могла перенести такую боль, какой болела сейчас моя голова. Тем более что и
пирамидон в те далекие годы еще не изобрели, не говоря уже про американский
панадол. Рассказывают, тогда пиявками спасались, но это представляется с
большим трудом. Как и многое другое. Не верь глазам своим - это хорошо
сказано. Так же не стоит верить ушам. И ощущениям. Я, например, не верю им
всем. Верю только своему пошатнувшемуся здоровью, которое реагирует на