"Александр Хургин. Какая-то ерунда (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

комната получилась. Мать ему вечно вдалбливала, что вот же, мол, все
мыслимые условия и блага родителями тебе созданы - только учись, бестолочь.
А чего учись, когда нудно Севе было учиться и противно. И неохота. Из-за
этой причины он и пошел в ПТУ на камнереза после восьми классов образования.
Тоже, кстати, пахан помощь оказал, чтоб устроить его туда. Потому что в это
ПТУ не так-то просто пойти. Просто на слесаря пойти, а сюда не любого и
каждого с улицы берут. В нем же, в ПТУ этом, камнерезным работам учат, и
потом можно памятники жмурикам штамповать и надгробья, а богатые люди еще и
ограды любят себе заказывать каменные. То есть жизненно полезной
специальности обучают. Поэтому-то и труднодоступно в это именно ПТУ
поступить на учебу. Если б не пахан, Севу в жизни бы туда не приняли с его
низкими оценками. Правда, и у матери тоже были некоторые свои концы там и
связи, она директору этого училища в поликлинике болезнь триппер излечивала
уколами неофициально, без оформления формальностей. Но материны эти связи не
понадобилось использовать для данного случая. Без них все обошлось успешно,
и Сева попал учиться в это дефицитное училище. И качаться тогда же стал
регулярно и каждый день. Тем более это и пахан его одобрял. И даже сам лично
деньги дал на приобретение спортивного инвентаря - гирь, гантелей и
всяческих эспандеров. Полста вытащил из кармана и дал. Сказал, сила - дело
хорошее, а на хорошее дело никаких денег жалко быть не может. А так-то он,
пахан то есть, у Севы жлобоватый был. Одевать, чтоб перед людьми более или
менее не стыдно было - это еще ничего, соглашался, кормить тоже своим
родительским долгом признавал, а на деньги жлоб был. Все Севе говорил:
- А зачем это, строго говоря, тебе деньги? Ты же на всем готовом живешь
- как все равно в зоне.
А Сева ему отвечал:
- Это точно, - и деньги к матери ходил клянчить. То есть какие деньги -
червончик там или меньше, чтоб вечером дома не сидеть. Она, мать, давала
ему. Со скрипом, правда, тоже, но все-таки хоть как-то. А пахан - никогда не
давал. На день рождения - и то не давал. Купит какую-нибудь фиговину, не
нужную никому, и дарит ее в торжественной обстановке. Ну, или бывало из
шмоток что-нибудь - штаны, бывало, или кроссовки - из тех, которые они у
мелкой различной фарцы конфисковывали. Магнитофон нормальный - совестно кому
признаться - только на шестнадцать лет подарил. Зато открыточку всегда
стихами подписывал, типа того там "Расти большой и умный на радость всей
стране". И если б не было у паханов бабок, так оно бы понятно было само
собой, а то ж Сева недавно на книжки сберегательные напоролся, в кладовке,
когда свитер свой старый искал, чтоб качаться в нем. Так он там шестьдесят
тысяч насчитал. И книжки все - без фамилии, на предъявителя то есть. А пахан
жлобится.
Вот то ли дело в детстве было насчет этого хорошо и просто. Насчет
денег имеется в виду. Захотелось, допустим, конфет или мороженого купить,
пошли на пляж, бутылок подсобирали, сдали - и готово. Или еще что делали -
пройдутся по квартирам, мол, нету ли у вас лишней макулатуры, нам в школу
надо, с нас требуют, наберут таким способом двадцать килограммов, отвезут на
детской коляске какой-нибудь в пункт приема, и там им мелочи дадут - сорок
копеек - и талон на книжку макулатурную, а они потом талон возле книжного
магазина за пять рублей продавали. А шесть тысяч - это не пять рублей, их,
тысячи, конечно, труднее достать. Вон Чапа хотел по-быстрому заработать, а
ничего не получилось у него. Чапа с Севой в одной группе учится, в бурсе, и