"Александр Хургин. Какая-то ерунда (сборник рассказов)" - читать интересную книгу авторато что жить полнокровной жизнью и трудиться не покладая рук, но и детей
рожать наших. А я говорю: - Хорошо. Я вам сделаю, - говорю. Взял и родил. Хоть и намучился. Оно без рук, знаете, как рожать? Рожаешь-рожаешь, рожаешь-рожаешь... А они говорят: - Да ну, родил! Тоже, - говорят, - эка невидаль! Вот если б ты, допустим, умер - и без рук. Тогда - да. А я им говорю: - Ладно, - говорю, - черт со с вами. Нехай будет по-вашему. А они говорят: - Нехай. Потому что все равно ж будет по-нашему. Тут и сомневаться зря. - А я, - говорю, - и не сомневаюсь. Чего это мне сомневаться с грудным дитем на руках? И без рук. И после того, как того... Нечего мне сомневаться. И не в чем. Поэтому лег я куда положено и лежу. Пою пионерскую песню: "Эх, хорошо в стране Советской жить! Эх, хорошо страной любимым быть!" А они говорят: - Конечно, хорошо тебе лежать, петь. Ты отмучился. А я говорю: - Да. Мне хорошо. Чего и вам всем желаю. Но только - чтоб всем-всем-всем. А они говорят: А я говорю: - Пожалуйста, ради Бога. А они говорят: - Забивай. А я говорю: - Ни-ни-ни. Я сам. Правда, с дитем на руках и без рук, и после того, как уже, и изнутри, знаете, как забивать? Забиваешь-забиваешь, забиваешь-забиваешь... Но я хорошо забил, крепко. Несмотря ни на что. Потому что привык. Человек же, он ко всему привыкает - и к хорошему, и к плохому. Но к хорошему, конечно, быстрее. 1990 НАРУШЕНИЕ ФУНКЦИЙ Кеша и Стеша очень отца боялись. А как они могли его не бояться, если он их всегда бил? И маму бил. Он и свою-то мать мог ударить, когда пьяный. А когда трезвый, он никого не бил. Потому что дрожал и стучал зубами. Но таким он бывал только по утрам. А до работы доберется - и хорош. Указ, не Указ - к девяти часам - как штык. Ну и по шабашу - это само собой. Там уже до упора. И каждый день одно и то же самое: - Я, - говорит, - не могу идти в этот ихний тараканник, я под забором спать буду. Ну, под забором он спал редко, а трезвяк регулярно посещал. По две |
|
|