"Александр Хургин. Какая-то ерунда (сборник рассказов)" - читать интересную книгу авторакрасивый от завкома, надо ж придумать - пушка, а в ней штопор. Ну дают, и
всего пять рублей. Не разогнались, конечно, в завкоме, но все ж таки помнят, что до семидесяти лет без малого честно. И не из-за денег, как другие. Что деньги? Что на них покупать, на эти деньги? Костюм есть, московка, плащ тоже хороший, с подстежкой - сын забыл, когда на похороны Надюхины приезжал, - ботинки, телевизор, холодильник, бурки вот. Все есть. За квартиру заплатить, газету выписать, поесть чего-нибудь, а что еще? Ну Надюху похоронить много стоило, это - да. Так это когда было! И дождь лил проливной. Если б не дождь, гораздо дешевле бы обошлось. Галоши, правда, надо купить к буркам, да нету их нигде. В магазине сказали: "Не выпускают промышленностью". А так - какие деньги! И пенсия-то остается. Если б еще выпивал, так может, и не хватало, а без этого - свободно. Так что, не в деньгах дело. Не из-за них до семидесяти лет без малого. Вот и в завкоме понимают. Пушку подарили со штопором. Жаль все-таки, что не выпивает он давно и что бурки Яшка резиной подбить не успел, как обещал, скользко без резины ходить, а галош нету. Старичок осторожно ступал маленькими шагами, не отрывая ног от обледенелого тротуара, ступал не спеша, с разбором - спокойно и аккуратно. Поэтому совсем непонятно было, почему он вдруг судорожно взмахнул руками и опрокинулся на спину, почему не стал, кряхтя и потирая ушибленные места, подниматься, а остался лежать в желтом свете вспыхнувшего в этот миг уличного фонаря, быстро желтея лицом. И вообще - зачем выходил человек, когда почти вечер и так скользко? Непонятно. 1989 Они мне сказали: - Конечно, тебе хорошо. Руки-ноги есть, чего еще надо? А я говорю: - Мне хорошо? Хорошо. И отрубил себе правую руку. По плечо. А левой рубить, знаете, как неудобно? Рубишь-рубишь, рубишь-рубишь... А они говорят: - Подумаешь, левая ж рука осталась. А я говорю: - Да? И отрубил себе левую руку. Одной левой отрубил. И тоже по плечо. Чтоб знали! А они говорят: - А-а, - говорят, - самострел, самострел! Под суд его, собаку такую! А я говорю: - Ну, - говорю, - хорошо! И пошел. Под их суд. А они говорят: - Конечно, тебе хорошо. Три года дали. Три года - это вообще и за срок даже не считается. А я говорю: - Так я ж, - говорю, - зато теперь без рук. А они говорят: - Ну и что, что без рук? Да без рук настоящий - наш - человек может не |
|
|