"Джефри Кейн. Нашествие нежити [F]" - читать интересную книгу автора

Штраудов в Эндоувере, Штрауд успел послужить морским пехотинцем во
Вьетнаме и полисменом в Чикаго. Все то, что он испытал, оказавшись во
время боя во Вьетнаме на волосок от гибели, стальная пластинка, вживленная
в госпитале Управления по делам ветеранов войны, его наследственность -
все это вместе взятое превратили его жизнь в "проклятье". Будто стальная
пластинка каким-то электромагнетическим зарядом активизировала уже данное
ему от природы. Без пластинки, например, считал Штрауд, он не смог бы
"принимать" голоса своих умерших деда и прадеда, как это с ним порой
случалось.
В годы его службы полисменом в Чикаго газеты "Трибьюн" и "Сан-Тайме"
окрестили его "психодетективом". Штрауду, правда, очень быстро надоело,
что все, даже его товарищи по полицейскому участку, относятся к нему как к
звезде балагана уродов.
Крупный, широкоплечий, в отменном здравии и прекрасной спортивной
форме, Штрауд высился, словно каланча, среди окружающих, и это, наряду с
его "даром", пугало более мелкий люд. В результате нашлось бы совсем мало
тех, кого он мог бы назвать друзьями, а самого Штрауда жизнь научила
опасаться тех, кто слишком рьяно домогался его дружбы.
В своих снах он иногда видел тонкую металлическую скобу в стальной
пластине, которая, по мнению одного из специалистов госпиталя Управления
по делам ветеранов войны в пригороде Чикаго, давила на нервный центр
мозга. Это был тот самый участок, что становится наиболее активным во
время "быстрого сна" ""Быстрый сон" - одна из двух фаз сна,
характеризующаяся комбинацией проявлений глубокого и поверхностного сна,
своего рода пограничное состояние между забытьем и явью.".
Там, в госпитале Управления, Штрауд на некоторое время стал живой
лабораторией для бесчисленных психиатров изо всех уголков страны, но потом
его терпение лопнуло, и он решил отказаться от уготованной ему врачами
роли. Не дожидаясь повторной неудачной операции, которую так жаждали
учинить ему хирурги-мясники в попытке подправить свою собственную халтуру,
он тайком сбежал из госпиталя.
Как бы то ни было, ни плохо поставленная пластинка, ни ее давление на
мозг, ни связанные с этим "припадки" не помешали Штрауду год спустя весьма
успешно закончить Полицейскую академию. Тринадцать лет прослужил он
полисменом, и большую часть из них - детективом. Но на протяжении всей
своей карьеры сыщика Штрауду никогда не удавалось представить себе все
детали места преступления так ясно и отчетливо, как он видел сейчас
неотвязный образ незнакомца, человека по имени Саймон Альберт Вайцель.
Необыкновенно резко, ясно и четко, словно с помощью современнейшей техники
с высочайшей разрешающей способностью, ему предстали мельчайшие черточки
отталкивающего лица, пустые невидящие глаза, зеленоватая аура, загадочно
дрожавшая там, где он стоял на краю бездонного котлована, разверзшегося
прямо у его ног, словно зев самой преисподней. Там, в глубине, таился мир
заблудших душ, и вот Вайцель судорожным движением автомата склоняется все
ниже и ниже над этой жуткой пастью, и рука Штрауда метнулась во сне
схватить, не пустить этого человека, но пальцы прошли сквозь него, как
через пар... И как пар, исчез и сам дурной сон.
Это оставило его в покое. Образ незнакомца оставил его в покое.
Штрауд ужасно устал, и тревожные сны были ему совсем ни к чему. И
доставшееся по наследству проклятье тоже было совсем ни к чему. Но, чтобы