"Франциско де Кеведо. История жизни пройдохи по имени Дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников" - читать интересную книгу автора

вознес благодарение господу богу за то, что сотворил он меня сыном столь
склонных и ревностных к моему благу родителей.


Глава II

о том, как я поступил в школу и что там со мной произошло

На другой день уже был куплен букварь и сговорено с учителем. Я
отправился в школу. Учитель принял меня с большой радостью, заметив, что я
кажусь смышленым и сообразительным. На это я в тот же день, чтобы оправдать
его надежды, хорошо выполнил свой урок. Он отвел мне место поблизости от
себя, и я почти каждый раз получал отличия за то, что приходил в школу
раньше всех, а покидал ее последним, ибо оказывал разные услуги хозяйке -
так называли мы супругу учителя. Их обоих я привязал к себе многими
любезностями. Они, в свою очередь, мне всячески покровительствовали, что
усиливало зависть ко мне у остальных ребят. Я старался подружиться с
дворянскими детьми, и особенно с сыном дона Алонсо Коронеля де Суньиги - мы
вместе завтракали, я ходил к нему играть по праздникам и каждый день
провожал его из школы домой. Остальные мальчишки - то ли потому, что я не
водился с ними, то ли потому, что казался им слишком надменным, - принялись
наделять меня разными прозвищами, намекавшими на ремесло моего отца. Одни
звали меня доном Бритвой, другие доном Кровососной Банкой; кто говорил,
оправдывая свою зависть, что ненавидит меня за то, что мать моя выпила ночью
кровь у его двух малолетних сестренок, кто уверял, что моего отца приводили
в его дом для травли мышей, потому что он - кот; одни, когда я проходил мимо
них, кричали мне "брысь!", а другие звали "кис-кис!". Кто-то похвастал:
- А я запустил в его мать парочкой баклажан, когда на нее напялили
митру.
Всячески, коротко говоря, порочили они мое доброе имя, но присутствия
духа я, слава богу, не терял. Я обижался, но скрывал свои чувства и терпел.
Но вот в один прекрасный день какой-то мальчишка осмелился громко
назвать меня сыном колдуньи, да еще и шлюхи. За то, что это было сказано во
всеуслышание, - скажи он это тихонько, я бы не расстроился, - я схватил
камень и прошиб ему башку, а потом со всех ног бросился к матери, прося ее
меня укрыть, и обо всем ей рассказал. Она ответила:
- Правильно поступил ты и хорошо себя показал. Зря только не спросил ты
его, кто это ему все наговорил.
Услышав это и, как всегда, держась возвышенного образа мыслей, я
заметил:
- Ах, матушка, меня огорчает только то, что все это больше пахнет
мессой, нежели оскорблением.
Матушка, удивившись, спросила меня, что я этим хочу сказать, на что я
ответил, что весьма боюсь, как бы парень этот не выложил мне о ней
евангельскую истину, и попросил ее сказать мне честно, могу ли я, по
совести, изобличить мальчишку во лжи и являюсь ли действительно сыном своего
отца, или же был зачат в складчину многими. Мать моя засмеялась и сказала:
- Ах ты паршивец! Вот до чего додумался! Простака из тебя, пожалуй, не
выйдет. Молодец. Хорошо ты сделал, что прошиб ему голову, ибо о подобных
вещах, будь это хоть сущая правда, говорить не полагается.