"Герман Кестен. Казанова" - читать интересную книгу автора

Это дитя театра жило всегда как бы на сцене. Он всегда хотел
быть первым героем. Он всегда хотел играть: в карты, чужой
судьбой, собственным счастьем. Он хотел играть сотни ролей и
выступать в сотнях масок. Но в каждой роли он представлял одного
и того же пестрого Казанову в сверкающем глянце. Театром была его
жизнь, составившая из импровизированных актов комедию дель арте,
которую он всю жизнь рассказывал и пересказывал со всеми сочными
подробностями. Когда он был весел, он рассказывал, чтобы
позабавить других; когда был в нужде - чтобы других растрогать. В
конце концов в старости он собрал все рассказы в мемуарах в стиле
шаловливой комедии Бомарше "Фигаро", состязаясь с пикантными
историями Лесажа в "Жиль Бласе", чувственно светлых, как музыка
Россини, и полных двусмысленных шуток и рискованных ситуаций,
способных заполнить целую эротическую библиотеку.
Его сценой были женские монастыри Венеции и Авиньона, гарем
Константинополя, парижские салоны, лондонские игорные залы,
королевские замки Варшавы и Потсдама, парки императрицы Екатерины
Второй в Санкт-Петербурге, дом Вольтера в Ферне, бордели Вены,
виллы банкиров в Амстердаме, оперные балы Кельна и Мадрида,
хижины крестьян в Италии и России, тюрьмы многих стран, кабинеты
министров и лавки ростовщиков, жилища актрис и храмы, театральные
гардеробные и кофейни всей Европы.
Действующие лица его мемуаров - это кишение всемирноизвестных
фигур и провинциальных глуповатых масок - они охватывают все
классы и состояния, это короли и проститутки, мошенники и
герцогини, танцоры и монахини, папы и шарлатаны. Он знал весь
мир.
Он любил в любом месте: в постели, в карете, на лестнице, в
бане, на природе. Он ухитрялся любить во всех положениях: стоя,
сидя, лежа, с одной женщиной, с двумя, двое мужчин с одной
женщиной, с мнимым евнухом, со своей племянницей, со своей
собственной дочерью, со старыми подругами, встреченными тридцать
лет спустя, с десятилетней, с семидесятилетней (причем ему
придавал силы вид его обнаженной двадцатилетней подруги),
одновременно с матерью и дочерью, с проститутками и
девственницами, которых он же и лишал их девственности. Он любил
со смехом, он любил со слезами, он любил с клятвами и с
фальшивыми обещаниями, с искренними обетами и с правдивыми
словесными каскадами, на свету и в темноте, с деньгами, без
денег, для денег, а когда он не любил, он говорил о любви, и
вспоминал о любви, и желал любви, и был полон любовью, полон
единственной в своем роде и по-настоящему земной священной песнью
любви, звучным гимном всему женскому роду.
Вокруг него роились влюбленные мужчины и влюбленные женщины,
половина влюбленных целого столетия, нагие и в масках. Все
восемнадцатое столетие резвилось в его мемуарах, и смеялось, и
разговаривало, и едва ли в какой другой книге описание было так
живо, так четко, так близко к обонянию, осязанию, вкусу,
ощущению.
Казанова всегда стоит на переднем плане, он главный персонаж