"Герман Кестен. Казанова" - читать интересную книгу автора

Мать и сын спали в одной, кавалеры в другой каюте. Под утро
Дзанетта открыла окно. Джакомо со своей нижней койки увидел
деревья, марширующие вдали по берегу, как зеленые солдаты.
"Деревья ходят?", спросил он, как только появились кавалеры.
"Это мы плывем", ответила Дзанетта, вздыхая.
Тогда Джакомо открыл гелиоцентрическую систему мира: "Значит
солнце тоже стоит, а мы движемся с запада на восток."
"Идиотик!", закричали актриса и аббат. Однако Баффо сказал:
"Правильно, Джакомо! Вращается земля, а не солнце. Всегда думай
логично и заставишь людей смеяться!"
"Какая глупость!", объявила Дзанетта. Тогда Баффо сделал
целый доклад о Копернике.
Через шестьдесят лет Казанова написал, что его первым
настоящим удовольствием в жизни было то, что "идиотик" оказался
правым перед матерью и опекуном. Без Баффо он стал бы трусливым
конформистом. Баффо помог ему найти наслаждение в собственном
разуме. Оно развлекало его в одинокие часы. Оказывается,
пресловутый соблазнитель Казанова был интеллектуалом. Он был им
даже в объятиях любви.
Джорджо Баффо, о котором говорили: "Он высказывается, как
девственница, а думает, как сатир", - был последним в семье
патрициев. Человек некрасивый и в жизни чрезвычайно застенчивый
в своих скабрезных стихах был безудержно дерзким. Это первый
поэт, которого Казанова видел и слышал въявь, он был первым
покровителем Казановы, он первым распознал в ребенке следы духа.
И вероятно именно с него взял Казанова свои представления о
поэтах и кавалерах: чувственный поэт стал образцом для
чувственного автобиографа.
Актриса, аббат и двусмысленный поэт быстро сдали больного
ребенка в дом одной хорватки, которая выглядела как переодетый
солдат. За шесть месяцев отсчитали шесть цехинов. Напрасно
старуха ворчала, что этого слишком мало за еду, жилье и уход.
Второпях они приказали ребенку слушаться и исчезли.
"Так они избавились от меня", пишет Казанова, через
шестьдесят лет все еще полон горечи.
Хорватка показала ему каморку под крышей, где стояло пять
кроватей в ряд: для него, еще троих детей и служанки.
На обед давали водянистый суп и треску, вечером доедали
остатки супа. В общей миске дети торопливо шарили ложками, пили
из одной кружки. Ночью их кусали общие вши, клопы и блохи. Даже
крысы бегали. Когда утром Джакомо попросил свежую рубашку, его
высмеяли и дети и служанка. Они были привычны к нищете.
Во второй половине дня его повели к доктору Гоцци, молодому
священнику, которому хорватка ежемесячно платила сорок сольди за
уроки, двенадцатую часть ее цехина. Доктор Гоцци посадил Джакомо
за свой стол. Уже через месяц ребенок перешел в класс грамматики.
Новая жизнь, голод и воздух Падуи вылечили его. Ночью из
коптильни хорватки он крал копченую селедку и колбасу, пил яйца в
курятнике. Он тащил все и в кухне Гоцци. Он стал тощим, как
селедка.