"Жозеф Кессель. Дневная красавица " - читать интересную книгу авторауправляла своим эластичным телом. Им навстречу иногда попадались
неторопливые, нагруженные дровами сани, на которых сбоку, свесив ноги, сидели возницы с квадратными фигурами и обожженными лицами. Северина улыбалась им. - Очень хорошо! Очень хорошо! - время от времени кричал ей Пьер. Молодой женщине казалось, что этот радостный, любящий голос вырывается из ее собственной груди. И когда она услышала его предупредительное "осторожно", разве она уже не чувствовала, что сейчас удовольствие станет еще более острым? Дорога вибрировала от благородного ритма галопа. Этот ритм захватил Северину. Скорость помогала легко удерживать равновесие, и Северина перестала заботиться о нем, полностью отдалась простой, охватившей все ее тело радости. В этот момент для нее больше ничего не существовало, кроме пульсаций собственного тела в такт скачке. Теперь уже не посторонняя сила увлекала ее за собой, а она сама управляла этим безудержным, ритмичным движением. Она царила над ним, раба его и властительница одновременно. А вокруг, куда ни кинь взгляд, всюду яркая, сияющая белизна... И этот ледяной ветер, текучий, как напиток, чистый, как родник, молодость... - Быстрее, еще быстрее! - кричала Северина. Но Пьеру не нужно было подсказывать, и конь тоже не нуждался в подбадривании. Втроем они составляли единое целое, некое единое счастливое животное. Свернув с дороги, они сделали неожиданно крутой поворот. Северина не смогла удержаться и, отпустив поводья, оказалась почти с головой зарытой в снежном сугробе. Однако снег был такой мягкий, такой свежий, что она, даже не обратив внимания на потекший ей за воротник ледяной ручеек, испытала еще на ногах, сияющая от счастья. И они продолжили свою гонку. Когда дорога привела их к небольшому постоялому двору, Пьер остановился. - Дальше пути нет, - сказал он. - Отдохни. В этот ранний час в трактире не было ни одного посетителя. Пьер окинул взглядом зал и предложил: - А может быть, нам лучше сесть снаружи? Солнце так греет. Пока хозяйка устраивала их перед домом, Северина сказала: - Я сразу заметила, что ресторанчик тебе не понравился. А почему? Он ведь такой чистый. - Слишком чистый. Вылизан до того, что у него ничего не осталось. Вот у нас в любом, даже в самом крохотном кабаке какая-то есть своя патина. Там иногда в едином вдохе ощущаешь сразу целую провинцию. А здесь все на виду: дома, люди. Ты не заметила? Нет никакой тени, никакого тайного замысла, а значит, и никакой жизни. - Очень мило с твоей стороны, - со смехом проговорила Северина, - то-то я смотрю, ты каждый день повторяешь, что любишь меня за мою ясность. - Правильно, но тут уж ничего не поделаешь: ты моя слабость, - возразил Пьер и коснулся губами волос Северины. Хозяйка принесла им серого хлеба с шероховатой поверхностью и пива. Все это очень быстро исчезло со стола. Пьер и Северина ели с завидным аппетитом. Время от времени они бросали взгляды на узкое ущелье, извивающееся у их ног, на ели, бережно державшие на своих ветвях снежные подушки, вокруг которых небо и солнце создавали голубовато-пепельное свечение. Неподалеку от них села птица. У нее было ярко-желтое брюшко и серые в |
|
|