"Жозеф Кессель. Дневная красавица " - читать интересную книгу автора

представшее ее глазам зрелище всего одно мгновение. Она кинулась к двери,
потом в другую комнату, чтобы как можно дальше убежать от той, застывшей,
гладкой, отвратительной, которая смотрела из зеркала. Северина повернула
защелку, но дверь не открывалась. Оказалось, что она была заперта на два
оборота. Внезапно кровь бросилась ей в лицо.
- Значит, я хотела спрятаться, - громко сказала она. Гордость заставила
ее резко распахнуть дверь, и в порыве откровенности она прошептала:
- Спрятаться?.. От кого?
Но порога переступать не стала. А вдруг образ той женщины в зеркале,
который - она была в этом уверена - продолжал жить на поверхности зеркала,
будет появляться и в других местах, а не только там, где он застал ее
врасплох.
Северина вновь толкнула створку двери и, избегая смотреть на предметы,
в которых могло отразиться ее лицо, подошла к креслу и упала в него. Она
сжала ладонями пылающие, ноющие виски. Ладони были ледяные. Мало-помалу их
прохлада успокоила странную горячку Северины, и наконец к ней вновь
вернулась способность размышлять, ибо все, что происходило в ней до этого
момента, сводилось к внутренней сумятице, инстинктивным движениям,
импульсам, о которых она уже успела забыть. Воспоминание об увиденной маске
обезумевшего животного тоже куда-то пропало.
Северина вынырнула из этого хаоса на поверхность, не испытав иных
чувств, кроме ощущения нестерпимого стыда. Ей казалось, что ее так густо
полили грязью, что у нее не осталось ни сил, ни желания смывать эту грязь.
- Да что же это такое со мной? Что со мной происходит? - снова и снова
стонала она, качая головой из стороны в сторону.
Она попыталась выстроить в единую цепь разрозненные и бесформенные
обрывки воспоминаний о только что прожитых минутах. Но тщетно. Как бы она ни
напрягала волю, какая-то глухая заслонка, более мощная, чем все ее усилия,
какой-то запрет, идущий из глубины подсознания, куда ее разум не имел
никакого доступа, мешали ей восстановить речи Рене.
Вдруг Северина встала, прошла в кабинет Пьера, где стоял телефон, сняла
трубку и назвала номер своей подруги.
- Послушай, дорогая, - сказала она спокойным голосом, где уже не
осталось никаких признаков смятения, - у меня в машине, кажется, было что-то
вроде головокружения. Представь себе, я не помню, как мы с тобой расстались.
- Да обыкновенно. Я не заметила ничего особенного. Северина глубоко
вздохнула. Значит, она не выдала себя. Она не задумывалась, как и что могло
бы ее выдать. Этого она просто не знала.
- Сейчас тебе уже лучше? - спросила Рене.
- Да, все уже прошло, - с живостью ответила Северина. - Я даже Пьеру
ничего не скажу.
- Тебе следовало бы все-таки поберечься. Эти весенние вечера так
опасны. Ты довольно легко одеваешься...
Северина слушала, едва сдерживая нетерпение, но беседу не прерывала.
Она ожидала, опасалась, надеялась, что Рене разговорится. Может быть, она
вернется к этой истории...
"Тогда бы я, наверное, поняла, что со мной произошло", - мысленно
говорила себе Северина.
Она искренне полагала, что это - единственная причина, приковавшая ее к
телефонной трубке.