"Жозеф Кессель. Дневная красавица " - читать интересную книгу автора

отличались нетерпеливой, неукротимой силой, которой она уступала сразу и без
колебаний.
Северине не терпелось продемонстрировать Пьеру свою новую,
переполнявшую ее нежность, и, не удержавшись, она поцеловала его долгим
поцелуем в лоб. Пребывая еще в том зыбком состоянии полусна, когда
неуправляемое тело подчиняется инстинктам, Пьер прильнул к Северине.
Несколько секунд он оставался сопряженным с этой темной и теплой вселенной,
как воспринимается любимая женщина, прежде чем стать фактом сознания. Потом
он прошептал еще полным грез голосом:
- Любовь моя, дорогая моя любовь.
Северина осторожно зажгла лампу, стоявшую на низком столике возле
постели. Ей нужно было видеть чистое, бесхитростное, высшее счастье, которое
отразилось в этих словах. Свет, пробиваясь сквозь непрозрачный шелк, мягко
распространился по комнате. Пьер не вздрогнул, не пошевелился, но то, что
Северине хотелось увидеть, - биологическую таинственность лица в тот момент,
когда оно еще принадлежит только теням и жизни, - успело улетучиться. К нему
вернулось отчетливое восприятие окружающего.
- Как же я счастлив вновь обрести тебя... - сказал он. - Мне так не
хватало тебя.
Вдруг Пьер открыл глаза.
- Да, вот так... - проговорил он, - маленький Марко... этот маленький
итальянец. Он очень любил, когда я играл с ним.
На этот раз Северине достаточно было лишь погладить волосы Пьера, чтобы
он тут же успокоился.
- Я уже не ощущаю боли, - сказал он вполголоса.
- Я настолько переполнен тобой. И у меня уже не хватает отзывчивости на
остальных.
- Молчи. Если бы все были такими, как ты, жизнь была бы намного лучше.
Знаешь, - с чувством сказала Северина, - я столько сейчас думала о тебе.
- Так ты, значит, уже давно проснулась? Но ведь еще такая рань,
только-только рассвело. Ты что, плохо себя чувствуешь? А я-то разоспался.
Северина нежно рассмеялась.
- Не пытайся поменяться ролями, - проговорила она. - Я только хотела
сказать тебе, как ты мне дорог, и узнать, как сделать тебя счастливым...
Она замолчала, словно взяла фальшивую ноту. На лице Пьера отразились
легкое изумление и сильное смущение.
- Я тебя умоляю... - пробормотал он. - Очень мило, просто чересчур мило
с твоей стороны. Но только это ты мой ребенок.
- В любом случае, - продолжила свою мысль Северина, - нужно, чтобы я
больше участвовала в твоей жизни. Я хочу знать все, что ты делаешь: твоих
больных, твои операции. А то я ни в чем не помогаю тебе.
Вместо чувства признательности за эти слова Пьера охватило чувство
вины. Подобно всем деликатным и сильным мужчинам, он был устроен таким
образом, что, любя, воспринимал даже самую незначительную заботу о себе как
проступок, совершенный им по отношению к Северине.
- Вчера вечером я распустился, - ответил он, - и вот ты уже
беспокоишься обо мне. Мне прямо стыдно. Не волнуйся, родная, тебе больше не
придется страдать из-за таких вещей.
Северина сделала едва заметное нетерпеливое движение. Как же это
все-таки трудно - исполнить подсказанное любовью настойчивое намерение.