"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

"Вздернуть его в Турецких Банях!" орет Жюльен.
"Или в Иннисфри!"
"Подкинь-ка еще дровишек, ма," говорит Жюльен, "тишками" он называет
детишек, а "ма" мамочку, и она делает это с величайшим удовольствием. Наше
обсуждение прерывается посетителями из бюро: Тимом Фосеттом, кричащим
из-за своей глухоты: -
"Бож-же мой! Эта телеграмма ЮПИ, о какой то мамаше, которая была шлюхой и
натерпелась хрен знает чего из-за своего маленького ублюдка!"
"Так ведь помер он, маленький ублюдок-то"
"Помер? Он снес себе полголовы в номере отеля в Харрисбурге!"
Потом мы все напиваемся и кончается все тем что я засыпаю в жюльеновой
спальне, а они с Нессой ложатся на разложенной тахте, я открываю окно в
свежий метельный воздух и засыпаю под старым писанным маслом портретом
жюльенова дедушки Гарета Лова, похороненного подле Джексона Каменной
Стены18 на лексингтонском кладбище в Вирджинии. Утром я просыпаюсь, а пол
и часть кровати занесены двухфутовым слоем снега. Жюльен сидит в гостиной
бледный и похмельный. Он не может даже поправиться пивом, ему надо идти на
работу. Он съедает яйцо всмятку и ничего более. Он надевает свой галстук
и, содрогаясь от омерзения, отправляется в бюро. Я спускаюсь вниз, покупаю
еще пива, и провожу целый день с Нессой и детишками, разговариваю и таскаю
детей на закорках - С приходом темноты появляется опять Жюльен, уже
пропустивший пару стаканчиков, и начинается пьянство опять. Несса приносит
спаржу, отбивные и вино. Сегодня вечером в гости приходят все (Ирвин,
Саймон, Лаз, Эрикссон и несколько писателей из Виллидж, в том числе
несколько итальянцев) чтобы посмотреть с нами телевизор. Мы глядим как
Перри Комо и Гай Ломбардо обнимаются в программе Зрелище. "Дерьмо" говорит
Жюльен, сидя в кожаном кресле с выпивкой в руке, и даже не покручивает
свой ус, "Лучше б эти итальяшки убирались себе домой, хавали там свои
равиоли и захлебнулись собственной блевотиной"
Смеюсь этому один я (кроме Нессы, про себя), потому что Жюльен
единственный в Нью-Йорке кто всегда выскажет что у него на уме, что бы там
у него ни было, не важно, за это-то я его и люблю: - Лаэрд, господа (и да
простят нас итальяшки).


34

Я видел фото Жюльена когда ему было 14, в материнском доме, и был поражен
тем что кто-то может быть так прекрасен - Блондин, с настоящим ореолом
света вокруг волос, резкими чертами лица, и этими восточными его глазами -
Я подумал "Вот черт, а понравился бы мне Жюльен в 14 лет, вот такой вот?"
но как только я сказал его сестре что мне нравится эта карточка, как она
спрятала ее, так что в следующий раз (через год) когда мы случайно забрели
к ней в гости на ее квартиру на Парк Авеню и: "А где эта обалденная фотка
Жюльена?", ее не было, она то ли спрятала, то ли уничтожила ее - Бедолага
Жюльен, за его светлой головой я видел взгляд американских автостоянок,
суровый взгляд - Взгляд типа "А ты кто такой, засранец?" - На самом-то
деле он просто потерянный и грустный парнишка, которого я понимал потому
что знал многих потерянных грустных пареньков в Ой ой французской Канаде,
точно также, я уверен, и Ирвин знавал многих в Ой ой еврейском Нью-Йорке -