"Этгар Керет. ЯОн" - читать интересную книгу автора

сейчас я смогла ощутить ее запах у него, от его тела, от его бороды. Немного
похожий на запах кислой капусты. И теперь, после наших упражнений, этот
запах пристал и ко мне. Он настаивал, чтобы я, в любом случае, эту неделю
оставалась у него, и я сразу согласилась, не слишком то было из чего
выбирать. Там была только одна кровать, и я не хотела играть роль стервы,
поэтому спали мы в одной кровати, однако без любви, я знала, что в жизни
больше не соглашусь делать это с ним, и он тоже знал. Когда он заснул, я еще
раз пошла в душ смыть с себя ее запах, хотя и понимала, что пока буду спать
с ним в одной постели, запах будет оставаться.
В день отлета я надела свою самую красивую одежду, чтобы Гиора хоть
немного почувствовал, что он теряет, но мне кажется, он даже не обратил
внимания. Когда мы пошли в гостиницу, чтоб встретиться с моим отцом, я
действительно обрадовалась. Крепко обняла его, и это его немного удивило, но
можно было заметить, что и он рад. Отец задал Гиору несколько дурацких
вопросов, и Гиора слегка подоврал, и сказал, что ему срочно надо что-то
устроить, и что он сожалеет, что не сможет подвезти нас в аэропорт. После
этого он отправился за моими чемоданами, а когда расставались, мы для вида
поцеловались, так что отец ничего не заметил. Когда Гиора уехал, я поднялась
в номер отца и еще раз приняла душ, а отец заказал такси в аэропорт. В
полете я все время молчала, а он все время разговаривал. Эта неделя тянулась
так медленно, каждый день я твердила себе: "Эта пятница - твоя последняя
здесь", - также как говорила в последнюю неделю курса молодого бойца,
только, на сей раз, не очень-то помогало. Даже сейчас, когда этот кошмар в
конце концов закончился, я не почувствовала никакого облегчения. Ее запах
остался. Я втягивала воздух, пытаясь понять, откуда он исходит, и тут вдруг
сообразила, что запах идет от часов. Он остался там от той, первой ночи.
После еды отец якобы отправился в туалет и вернулся со стюардессой. И
тут выяснилось, что в виде сюрприза он устроил мне экскурсию в кабину
пилота. Я до такой степени была в кусках, что у меня даже не было сил с ним
спорить. Потащилась за стюардессой в кабину, и там пилот и штурман стали
объяснять мне всякие скучные штуки о приборах и часах. В конце седоволосый
пилот спросил меня, сколько мне лет, и штурман вдруг засмеялся. Пилот бросил
на него убийственный взгляд, он перестал смеяться и извинился. "Я ничего не
имел в виду, - сказал он, - я просто привык, чаще всего сюда приходят дети".
Летчик сказал, что в любом случае, было очень мило, что я посетила их, и
спросил, понравился ли мне Нью-Йорк. Я ответила, что да. Он сказал, что он
без ума от этого города, потому что в нем все есть. И штурман, которому,
похоже, было немного неудобно, и он тоже хотел высказаться, сообщил, что
лично ему было трудновато видеть всю ту бедность, которую мы здесь
встречаем, но, впрочем, сегодня, из-за всех этих русских, это есть и у нас.
Потом они спросили меня, удалось ли мне побывать в новом ресторане, который
построили так, что из него виден весь Манхеттен, и я ответила, что да. Я
вернулась на свое место, и отец, удовлетворенно улыбнувшись, поменялся со
мной местами, чтобы мне лучше была видна посадка. Когда я хотела опустить
кресло, он погладил меня по спине и сказал: "Милая моя, уже горит красная
лампочка, стоит застегнуть пояс, мы вот-вот сядем". Я крепко накрепко
застегнула пояс, и поняла, что вот-вот разревусь.

Мысль под видом рассказа