"Александр Керенский. Моя жизнь в подполье " - читать интересную книгу автора

Совета Крестьянских Депутатов. Уже 26 октября они выпустили свое воззвание,
объявляя революцию в опасности. Этот исторический документ появился в газете
социалистов - революционеров "Дело Народа", в номере от 28 октября 1917 г. 8
и 9 ноября два верных друга принесли мне петроградские газеты, в том числе
"Новую Жизнь" Максима Горького от 7 ноября, где Горький резко выступил
против Ленина и Троцкого.
Такая же резкая статья была и в "Деле Народа". Эти статьи побудили меня
написать открытое письмо от 8 ноября, которое мои верные друзья отвезли в
Петроград. Оно было напечатано в газете "Дело Народа" в номере от 22 ноября
1917 г.
В эти дни жизнь мне казалась невыносимой. Я предвидел, что в близком
будущем Россия испытает самые тяжелые удары.
18 декабря Крыленко доложил Совету Народных Комиссаров, что русская
армия не способна больше сражаться. Германское Верховное Командование было,
конечно, об этом осведомлено. Между тем в Берлине военная партия
непримиримых империалистов, ослепленных идеей мирового господства,
выдвинулась на первое место.
Когда 2 января 1918 г., после продолжительного перерыва, вновь
открылась конференция в Брест-Литовске, Германская делегация настаивала на
праве оставить свои войска в Польше, Литве, Белоруссии и Латвии "по
стратегическим соображениям".
Общественное мнение в России было ошеломлено. Многие из самых лютых
врагов Ленина соглашались сражаться бок о бок с ненавистными им
большевиками, когда дело зашло о защите родины. Условия, предложенные
немцами, угрожали вызвать раскол даже в рядах компартии. В партийных
комитетах больших городов и в Балтийском флоте все громче раздавались
протесты и требования прекратить переговоры с немецкими империалистами. Шли
толки о возможности революционной войны. Было совершенно ясно, что подобная
война приведет к падению Ленина, а с ним и его мечты о превращении России в
базу для будущей пролетарской революции на Западе. Ленин понимал, что эти
патриотические чувства, возникающие внезапно и охватывающие даже партийных
лидеров, должны быть искоренены любой ценой.
Под конец моего сидения в лесном домике я был занят одной мыслью:
пробраться в Петроград и приехать туда до открытия Учредительного Собрания.
Я считал, что это моя последняя возможность сказать стране и народу то, что
я думаю о положении.
В начале декабря двое саней подъехали к нашему домику. Несколько солдат
в меховых шапках вылезли из саней, вооруженные винтовками и ручными
гранатами Это были наши смелые верные друзья, приехавшие, чтобы отвезти нас
в потайное лесное место по дороге в Новгород.
Это лесное имение принадлежало 3.Беленькому, богатому торговцу лесом. В
зимнее время оно было совершенно изолировано от остального мира, и
полуразрушенная усадьба была почти погребена под снегом. Сын Беленького
служил в гарнизоне в Луге. Он и был организатором моего побега из Гатчины.
Теперь он приехал, чтобы забрать меня, как обещал. Я переоделся так, чтобы
стать похожим на своих спутников.
Сын Беленького, я и трое или четверо матросов сели в первые сани и
двинулись в путь. На вторых, следовавших за нами, ехали еще пять солдат.
Никто из встречных не обращал на нас внимания, так как везде тогда было
много солдат, дезертировавших с фронта. Мы добрались до нашего места