"Леонид Львович Кербер. Туполевская шарага " - читать интересную книгу автора

стоя в проходе - аудитория. Андрей Николаевич задает вопросы. Новички
отвечают, они еще скованы, говорят вполголоса, изредка бросают взгляд на
дверь - не идет ли охрана. Им объясняют - спальня это нечто вроде
сетльмента, когда заключенные в спальне, вход охране туда воспрещен.
За окном темно, скоро уже ночь, а вопросам нет конца. Все же постепенно
народ расходится, остается небольшая группа, видимо, ближайших сотрудников
Туполева, многих из которых мы не знаем. Вероятно, они вошли в его окружение
уже в ЦКБ-29.
А. Н. Туполев рассказывает - уже много времени как мы вас включаем в
списки нужных для работы специалистов, но все безрезультатно, ГУЛАГ15 тщетно
разыскивал в своих кладовых, от Минска и до Колымы, от Джезказгана и до
Норильска. "Слава Аллаху, что нашли живыми, могло бы быть и иначе, - с
грустью говорит старик16,- ведь многих, ох, очень многих так и не нашли".
Задаем вопросы и мы. Выясняется, что в ЦКБ-29 три самостоятельных
бюро - В. М. Петлякова, которое проектирует высотный истребитель - проект
100, В. М. Мясищева, конструирующего дальний высотный бомбардировщик -
проект 102, и Туполева, разрабатывающего пикирующий бомбардировщик - 103.
Кроме того, в стадии формирования четвертое бюро - Д. Л. Томашевича, которое
будет работать над фронтовым истребителем 101.
Командует этим предприятием - нельзя же говорить в самом деле
"руководит" - полковник НКВД Григорий Кутепов, бывший слесарь-электрик
завода No 39. В 1932 году, когда на этом заводе было создано ЦКБ-39 НКВД,
куда свезли арестованных Н. Н. Поликарпова, Д. П. Григоровича, Б. Н.
Тарасовича, А. В. Надашкевича, И. М. Косткина, В. Л. Коровина, В. С.
Денисова и других, Кутепов стал одним из мелких охранников. Видимо, он
"работал над собой" и стал крупным специалистом, если с 1932 по 1937 год
вырос настолько, что смог стать "руководителем" ЦКБ-29.
У Кутепова три зама - "руководители" КБ. Балашов "руководит" Туполевым,
Устинов - Мясищевым, а Ямалутдинов - Петляковым. Кроме этих трех в штате ЦКБ
еще с десяток офицеров НКВД, выполняющих роль второстепенных начальников.
Около 12 - около, ибо арестованным часов иметь не полагается, а по
тюремным правилам у нас в спальнях сняли и настенные, - угомонившиеся зэки17
стали расходиться по спальням. Погашен свет, что тоже приятно - в камерах,
бараках, столыпинских вагонах в потолке день и ночь сияют "тысячевольтные
осрамы"18. Впервые за три года ложимся спать в нормальную человеческую
кровать с простынями, подушками, одеялом. Спальня затихает, только из-за
окна изредка раздается скрип трамваев, сворачивающих с Дворцового моста на
Волочаевскую ул. Они торопятся на ночь в парк им. Апакова, бывший им.
Бухарина.
Не спят одни новички, слишком это сильное потрясение после тюрем,
этапов, пересылок, лагерей - лежать в чистой кровати, предвкушая любимую
работу, иностранные технические журналы, логарифмическую линейку, остро
отточенные карандаши и чистую, тугую поверхность ватмана, натянутого на
доске. Из грязи, бесправия, окриков охраны, матерщины, гнуса и холода в
тундре, жары и тарантулов в пустыне, драки за порцию баланды19 или
стоптанные опорки, - сесть за "Изис", провести осевую линию и начать
думать - это, знаете, грандиозно!
Еще неделю назад, в предутренней темноте на разводе20, принимая зэков,
очередной попка с тупым лицом дегенерата кричал: "присесть, руки за голову,
упреждаю - шаг влево, шаг вправо считаю за побег, открываю огонь без