"Крис Кеннеди. Жена завоевателя " - читать интересную книгу автора

скупо, как милостыню, отмеривая беспокойство и озабоченность, она должна
была догадаться, что грядет нечто ужасное. Марк фиц Майлз был ее ближайшим
соседом, союзником отца и самым хищным бароном в разрываемом междоусобицами
королевстве Стефана, пожиравшим более мелкие землевладения как кедровые
орешки. И, пока Гвин не прибыла в Лондон накануне вечером, он был
единственным, кто знал, что ее отец скончался; единственным, кто знал,
насколько беззащитен Эверут и сама Гвиневра.

Ей следовало заранее предвидеть все это, ведь отец был очень болен.

Она вскинула подбородок и оглядела заполненную людьми комнату.
Отдельные группы мужчин о чем-то оживленно беседовали. Глаза ее щипало. Она
не должна была этого допустить. Во всяком случае, не так скоро после смерти
отца... Не так скоро. Она старалась не поддаваться судороге, сжимавшей горло
и грозившей задушить ее. Не теперь.

Она обещала.

И снова Гвиневра обреченно вспоминала, сколько невыполнимых обещаний
дала отцу, лежавшему на смертном одре, потому что тогда просто не понимала
всего. Но разве станешь ссориться с умирающим отцом, когда он просит тебя
беречь шкатулку с любовными письмами, которыми когда-то обменивался с твоей
теперь уже умершей матерью, или когда утверждает, что ты не права, чертовски
не права (насчет чего не права?), и просит о чем-то, произнося слова,
которых ты не понимаешь, что бы они ни значили. Гвиневра стояла на коленях
на холодном каменном полу возле его постели и обещала ему все, что угодно.

Она с трудом сглотнула. Внутри, как извилистые красные языки пламени,
змеились напряжение, страх и стыд. Она еще крепче сжала чашу с вином. Где же
король? С каждой истекающей минутой фиц Майлз все больше приближался к
лакомому и самому сытному блюду - ее дому, грозя поглотить его.

Ей нужно было выпить еще вина. Стремительно обернувшись, она уткнулась
прямо в грудь Марка фиц Майлза, лорда Эндшира.

- Силы небесные! - пробормотала она. На резкий звук ее голоса
обернулись несколько голов. Вино плеснуло через край ее чаши.

-Леди Гвиневра, - сказал Марк любезно, забирая чашу из ее мокрой руки.

- Отдайте мне, - огрызнулась Гвиневра и вырвала ее у Марка.

В уголках его рта зазмеилась привычная улыбка. Он широко развел руки -
воплощенное смирение и невинность.

- Конечно, миледи, вот она.

- Благодарю, что вы возвращаете то, что уже принадлежит мне, как,
например, замок Эверут, мое "Гнездо".