"Джозеф Кемпбелл. Мифы, в которых нам жить " - читать интересную книгу автора

его Творца". Таким образом, примерно с 1100 года, едва свет греческой мысли
начал наконец-то возвращаться из исламского мира в Европу, мусульманская
наука и медицина постепенно пришли к полному застою; вместе с ними омертвел
и ислам. Факел науки и самой истории вновь приняла христианская Европа, и с
двенадцатого века мы можем во всех подробностях следить за ее чудесным
развитием, летописью отважных и блистательных умов, чьи открытия не имеют
себе равных среди всего достигнутого за долгий срок существования человека.
Тот, чья нога никогда не ступала на земли, не затронутые этим европейским
чудом, не в силах во всей полноте оценить, в каком долгу мы перед
мыслителями прошлого. Все нынешние социальные преобразования в так
называемых "развивающихся странах" стали, как и в минувшие века, результатом
не самостоятельного прогресса, а внешних вторжений и их последствий. Любая
малочисленная группа замыкается в давно замершей, окаменевшей мифологии,
которая если и меняется, то только под давлением мощных потрясений - так
случилось, например, когда исламские войска вторглись в Индию, где после
этого некоторое время происходил неизбежный идейный обмен; так было и позже,
когда в Индию пришли британцы, чьи поразительные, неожиданные нововведения
ознаменовали зарю новой эпохи брожения в умах. С другой стороны, благодаря
чистосердечным и непредвзятым исканиям горстки храбрецов, устремившихся к
самим пределам беспредельной истины, современный западный мир переживает
последовательное, непрерывное и плодотворное развитие, почти сравнимое по
своему характеру с развитием и расцветом живого организма.
Как, однако, понимает смысл слова "истина" современный ученый?
Очевидно, совсем иначе, чем мистик! По-настоящему важным, удивительным и
многообещающим в научных открытиях является то, что наука не может притязать
на "абсолютную" правоту. Научная истина не бывает окончательной. Это всегда
лишь пробный набор "рабочих гипотез" ("Ох уж эти ученые!" - "Да, но они
нашли кости"), неплохо объясняющих известные факты.
Не скрывается ли за этим тайное намерение удовлетвориться неким
окончательным сводом теорий или достаточно большим числом фактов?
Ни в коем случае! Поиски чего-то большего будут продолжаться, потому
что разуму нужно расти - и пока происходит такое развитие, именно оно
остается мерилом жизни современного западного мира со всеми его надеждами на
будущее. Это мир перемен, нового мышления, новых изобретений, свершений и
непрестанного преображения, а не оцепенения, застоя и навеки
канонизированной "истины".
Итак, друзья мои, ничего-то мы на самом деле не знаем, и даже наука не
может поведать нам истину, поскольку сама представляет собой, можно сказать,
лишь стремление к истинам, пусть безудержное и безоглядное. Поэтому мне
кажется, что наука будущего предложит нам откровения более живые, яркие и
величественные, чем все, что когда-либо давали и даже обещали древние
религии. Старинные тексты успокаивают отдаленными перспективами: по их
словам, где-то там есть любящий, добрый и справедливый отец, который взирает
на нас с высоты, готов принять нас и непрестанно радеет за наши драгоценные
жизни. С другой стороны, наши науки утверждают, что никто не знает, что
именно находится "где-то там", да и существует ли где-либо это "там".
Утверждать можно только одно: нас окружает колоссальная панорама явлений, а
органы чувств и особые инструменты выражают их языком разума в соответствии
с природой мышления. Кроме того, существует панорама совершенно иных,
внутренних образов, которые отчетливее всего воспринимаются ночью, во сне,