"Герберт Кемоклидзе. Немец" - читать интересную книгу автора

а сам посматривай, побледнеет или нет...
- Ага. Но отравить его надо. Тебя как зовут?
- Валдис.
- А меня Витькой.
- Пойдем, я тебе покажу, где бузина растет. Там еще много интересного
есть - свалка рядом.
Когда Витька вернулся домой, мать накрывала на стол, а немец сидел тут же
в комнате на своем стуле и был одет в отцовскую полосатую рубаху и в
отцовскую меховую безрукавку. Лицо у немца было красноватым, а волосы -
мокрыми и прилизанными.
- Ты чего это его вырядила? - спросил Витька.
- Выкупала я его, - сказала мать. - С керосином. Блох-то на нем и вшей
было, матерь пресвятая, прямо кишмя кишели!
- Ну и пусть сожрали бы.
- Так и на нас ведь перебежать могут. Да и человек все же, не зверь.
- Немец он, а не человек, - сказал Витька и, внимательно посмотрев на
немца, добавил: - А Гитлер его - сволочь! Немец в лице не изменился.
- Не задирай его, - сказала мать. - Он спокойный.
- Еще бы не спокойный, - сказал Витька. - Я бы ему показал.
Отец пришел с бутылкой водки.
- Новоселье не новоселье, - сказал он, - а стены обмыть надо.
На столе дымилась картошка в мундире, в блюдце лежала ржавая, купленная в
дороге селедка, черный хлеб был нарезан тонкими ломтиками. От предвкушения
выпивки отец повеселел.
- Ну что, - сказал он немцу, - садись, что ли. Может, ты того и не стоишь,
кто тебя знает, но у нас не водится так, чтобы хозяева ели, а кто-то в
сторонке сидел. Давай, давай, не стесняйся. Имя вот у тебя неудачное, как
нарочно дали, и произносить не хочется - Фриц. - Он повернулся к Витьке. -
Слышь, его на самом деле Фрицем зовут. А насчет отчества спрашивал, так
ничего и не понял.
- Не буду я с ним за столом сидеть, - заявил Витька.
- Ладно, - сказал отец, - пусть посмотрит, что мы не звери, как они.
Может, напишет кому из родни.
Немец, виновато улыбаясь, подсел к столу, потянулся к кастрюле, взял
картошину и, дуя на нее, стал торопливо чистить.
- Что он хоть тут ел? - спросила мать.
- Черт его знает, - сказал отец. - Может, соседи что приносили. Ему много
не надо.
Витька вспомнил, что те же слова сказал Валдис, и представил, как немец
съедает яд, лицо его делается испуганным, и он начинает сползать со стула
на пол. Витьке стало страшно и почему-то жалко немца. Старый, чистый, в
отцовской безрукавке, немец казался безопасным и вообще не походил на тех
фашистов, которых показывали в кино.
Отец поставил на стол два стакана, похлопал по бутылке, потенькал ногтем
по стеклу и спросил у немца:
- Шнапс? Хотель шнапс? Пиль? Хотель?
Ему казалось, исковерканные слова немец поймет лучше. Тот покрутил
головой и сказал несколько слов, из которых все поняли только одно -
"найн".
- Не хочет, - перевел отец. - Видно, крепка ему. Под конец отец захмелел,