"Патриция Кемден. Золотой плен " - читать интересную книгу автора

Внутри она увидела кучу окровавленной соломы. Вместе с накатившей
тошнотой перед глазами всплыли картины недавнего нападения. Господи Боже ,
вот так он мог бы нести сейчас мое тело! Или Петера!
- Нет, нет! - Ноги подкосились, и она упала на колени перед соломенной
подстилкой, хранившей контуры женского тела.
Пригоршнями захватила мокрую холодную солому. Закрыла глаза и
зашевелила губами, беззвучно молясь о незнакомой женщине, о сыне, о себе. На
войне гибнут не только солдаты.
Что-то твердое вдавилось в ее ладонь. Катье разжала пальцы. Пуговица.
Медная, военного образца. Она глубоко втянула в себя воздух. От мундира
убийцы?
Катье поднесла ее к глазам. На гладком металле выбито одно-единственное
слово. Она повернула ее к свету, чтобы получше разглядеть. Лондон.
Английская пуговица.
Сзади захрапел конь, и Катье рывком вскочила на ноги. Торн ввел черного
мокрого жеребца в амбар.
- Эту женщину убил англичанин. - Она обвиняюще протянула ему пуговицу
на раскрытой ладони.
Синие глаза нетерпеливо остановились на ней. К ее ногам упал грубый
холщовый мешок.
- Здесь еда, - бросил Торн и повел Ахерона в стойло.
- Слышите, черт бы вас побрал? Англичанин! - крикнула ему вслед Катье.
Он шагнул к ней. Рукой в черной перчатке сжал ее запястье и загнул
пальцы.
- Пуговица еще ничего не доказывает, мадам. Я буду рад, если мое сердце
перестанет биться прежде, чем меня разденут догола.
Выхватив у нее пуговицу, он зашвырнул ее в дальний угол амбара.
Катье вырвала руку.
- У всех вас нет ни совести, ни чести! Боже, и на таких я оставила
сына!
Под взглядом полковника Катье попятилась. Он наступал на нее, пока она
не ударилась о перегородку стойла. Сделав последний шаг, он буквально
притиснул ее к неструганым доскам.
Горячее дыхание коснулось ее шеи. Глядя в упор, он грубо стиснул ей
виски. Сейчас череп треснет , подумала Катье.
- Меня тоже убьете? - спросила она шепотом, в котором, однако, не было
и тени страха.
- Вот что, женщина, - раздельно проговорил он, и глаза его полыхнули
неукротимой яростью. - Не вам рассуждать о чести моих людей. Не вам, понятия
не имеющей о том, что такое честь.
Руки его разжались, и он отступил в сторону.
- А как еще мне относиться к иноземцам, чужакам, которые отняли у меня
сына?
- Поплачьтесь кому-нибудь другому. В ваших жилах та же кровь, что и у
гадюки-сестрицы.
Она отделилась от перегородки.
- А в ваших не кровь, а талая вода!
Он вернулся к своему коню. Когда снимал седло, острая лука угодила ему
прямо в бок, и до Катье донесся судорожный хрип.
- Господи Иисусе! - пробормотал он сквозь зубы. Протянув руки, она