"Джеймс Келман. До чего ж оно все запоздало " - читать интересную книгу автора

застарелая. Вот, значит, как. Сэмми в разных переделках бывал, так что он
понимает, дела его идут на лад. Как это он понял, что дела идут на лад? А я
тебе скажу, как. Я этих ублюдков столько повидал, что обзавелся вторым
зрением. Они, похоже, думают, что малость с ним перестарались.
Садись.
Сэмми остается стоять.
Ты в полном порядке, садись.
Мать вашу, Сэмми водит вокруг рукой, нашаривает стул, обходит его и
садится, вцепившись обеими руками в сиденье на случай, если какой-нибудь из
этих смешливых дрочил попробует двинуть по стулу ногой. Ему суют что-то в
руку. Цепочку. Его цепочку, золотую, Элен в прошлом октябре подарила на день
рождения. Был в ней какой-то символический смысл - какой, он так и не понял,
но был, что-то она такое значила. Он нащупывает застежку, надевает цепочку
на шею и опять слышит гогот, как будто они надули его или еще чего, так что
он снимает цепочку, теребит ее в пальцах, чтобы увериться, его она или не
его. Да ведь как тут скажешь, никак не скажешь. Снова регочут. Ну и хрен с
ней, друг, - он сует цепочку в карман, потом ощупывает ширинку - убедиться:
наружу ничего не свисает?
Что-то плюхается ему на колени. Техасский ремень и шнурки от ботинок.
И больше ничего не происходит. Они вроде как утратили к нему интерес.
Время тянется. Куча людей шастает взад-вперед, какое-то непонятное уханье.
Потом голоса, один шикарный такой, английский. Снова уханье, и что-то
проносят совсем рядом с головой. Закрываются и открываются двери. Офис,
похоже, немаленький, временами Сэмми слышит какой-то стрекот, вроде как из
громкоговорителя. И непрестанное пощелкивание клавиатуры; и бормотание,
воркотня голосов. Сэмми напрягает слух, пытаясь понять, чего вокруг говорят,
но и слух у него явно в отключке, и он вдруг понимает: того и гляди
сверзится с гребаного стула, да, друг, похоже, он сейчас грохнется,
приходится цепляться за стул, изо всех сил стараясь, чтобы этого не
случилось, голова идет кругом, щас в обморок рюхнусь, исус-христос
всемогущий затраханный
тестирование, он вспомнил тестирование, давно дело было, в Лондоне,
хотел работу получить, ну и пришлось сидеть, заполнять анкету, - его и еще
десять тысяч девяносто шесть мужиков, всех загнали в длинный коридор,
какие-то хмыри приглядывали за ними; дурацкие, сраные вопросы - общая
образованность, дерьмо; дерьмо собачье, друг, вся эта херовая затея; и
какая-то жопа в модном костюмчике шастала взад-вперед, какой-то
уполномоченный или еще кто присматривал, чтобы ты не смухлевал, так тебя
глазами и ел, а тебе лишь одного хотелось - как следует врезать этому
пидору. Долбоеб пронырливый! А тут еще идиотские вопросы. Но ты чуял - есть
у них к твоим ответам какой-то ключик, они всю твою жизнь расчухают, так и
ляжет она перед ними, голенькая, со всеми твоими грязными секретиками, а они
их изучат, когда ты домой уйдешь, и отправят все сведения о тебе в
центральный банк информации.
Ублюдки. Так бы и вставил им всем
а проку-то? Ладно, ну их на хер. Жизнь, если дать ей волю, становится
охеренной ленивицей. Сходил на скок, мотаешь срок. Кто-то тащится мимо.
Сэмми поворачивает в его сторону голову: Эй, друг, посмолить не найдется?
Ему суют в руку сигарету. Тоже, психологи. Единственное место, где они
ведут себя как люди, - так это их уютные кабинетики, в которых они