"Джеймс Келман. До чего ж оно все запоздало " - читать интересную книгу автора

доберешься, в башке начинает гудеть, гудеть, как будто она того и гляди
взорвется, и ты закрываешь глаза, зажмуриваешься, рожа скукожена, зубы
стиснуты, потому что знаешь, эти вот, ублюдки, они, на хер, здесь, друг,
ублюдки, они тебя ненавидят, на хер, точно говорю, ненавидят, на хер, тебя,
друг, им охота увидеть, как ты загнешься, вот им чего надо
Ладно, хорошо, значит, делаешь так - уходишь отсюда, в ту сторону, куда
рожа глядит. Ну, споткнулся, но ты все равно смотришь в ту сторону, тут и
сомневаться нечего, так оно и есть, друг, не обратно ж тебе идти, даже не
думай об этом, друг, это попросту глупо.
А как идти-то? А так: ставишь одну ногу перед другой и очень медленно,
очень медленно переносишь на нее вес, одна нога, потом другая, только очень
медленно, вроде сам себя догоняешь, вот так, молодец. Идешь. Сухая, сухая
стена, это хорошо, мог бы и дождь хлестать, друг, потому что обычно он что
делает - хлещет, хлещет тебя.
Ладушки-ладушки.
Спеть, что ли? Спеть бы можно было. Сэмми такой, обычно у него их полна
башка, песенок, значит
просто болен, друг, охеренно, помощь нужна, а какая помощь; да деньжат
бы на такси, на автобус. Пара сигарет. Палка. Палка объясняла бы людям что к
чему. Необязательно белая, какие слепым выдают. Просто любая палка. Он мог
бы нащупывать ею путь, колотил бы перед собой на ходу. Осторожно, палка!
дерьмовая херовенькая палка, а все стало бы по-другому.
Забавно, если подумать, что фараоны его отпустили. Только думать об
этом без толку. Но вообще, если подумать, забавно, знаю, что говорю.
Мимо со свистом проносится автомобиль. Может, если найти станцию
подземки. Тут где-то была одна. Можно было б сказать ребятам в кассе, что у
него был пропуск для незрячего, да только его ограбили, какой-то ублюдок
ограбил, друг, такая херня. И может, они проводили бы его вниз и сунули бы в
поезд. Хотя хрен ли толку, от подземки до его жилья еще топать да топать.
А, в жопу.
Выглядит он, наверное, распоследним пьянчугой? Несколько дней не
брился, друг, ты шутишь, не было ни единого долбаного шанса.
Да, затруднение. Ладно, все равно не полный кошмар. Ничего похожего.
Просто вот такая с ним случилась херня. Ниче, обойдется. Он свои силы знает.
Вот что можно точно сказать о Сэмми, он знает свои силы. А все потому, что
знает и слабости. Вот дерьмо. Нет, но он же чует, что обойдется. Ну что, ну
столкнулся он с рядом интересных проблем и как раз на том интересном этапе
его жизни, на котором, если честно, он почувствовал, что его поимели все,
кто только мог, козлы недоделанные, и ведь конца этому не видать, ни хера не
видно конца, так что давай, паши. У Сэмми же тоже сынишка есть,
представляешь, и он никогда его больше не увидит, друг, если, конечно, не
прозреет. Так он, может, и не захочет, вот это самое, прозревать. Ну то
есть, когда у него будет время во всем разобраться, какие тут минусы, какие
плюсы, потому как наверняка же должны быть и плюсы, просто обязаны быть; это
какие ж такие плюсы; а хрен их знает, какие, какие-то быть должны - по
крайности, ему не придется заниматься на следующей неделе тем, чем он
занимался на прошлой; по крайности, не придется
Эй, где это он? Да вот тут. Ладно. Затянуться бы хоть разок. Вот, на
хер, и все, друг, что ему нужно, все, чего он хочет, ничего больше, просто,
на хер, покурить