"Джонатан Келлерман. Дьявольский вальс ("Алекс Делавэр") " - читать интересную книгу автора

за все, что вы смогли бы сделать. Смотреть, как она страдает, когда у нее
берут кровь на анализ... Просто ужасно.
Я вспомнил, что говорила Стефани по поводу самообладания Синди во
время процедур.
Словно читая мои мысли, она призналась:
- Каждый раз, как кто-то входит в эту дверь со шприцем, у меня все
застывает внутри, хотя я продолжаю улыбаться. Мои улыбки для Кэсси. Изо
всех сил я стараюсь не показать ей, насколько я взволнованна, но я знаю,
что она уже понимает это.
- Тот самый радар...
- Мы так тесно связаны друг с другом - она у меня одна-единственная.
Она только взглянет на меня, и уже понимает. Я ничем не помогаю ей, но что
я могу поделать? Просто не могу оставить малышку наедине с ними.
- Доктор Ивз считает, что вы держитесь молодцом.
В карих глазах что-то промелькнуло. На краткий миг открылась
жесткость? Затем последовала усталая улыбка.
- Доктор Ивз замечательная. Мы... Она была... Она так прекрасно
обходится с Кэсси, даже несмотря на то что Кэсси не желает с ней общаться.
Знаю, все эти болезни были тяжелы и для нее. Каждый раз, когда ее вызывают
в Отделение неотложной помощи, я чувствую себя неловко из-за того, что
опять вынуждаю ее заниматься с нами всем этим.
- Это ее работа, - заметил я.
В ответ на мои слова Синди взглянула на меня так, будто я ударил ее.
- Я уверена, для нее это значит гораздо больше, чем просто работа.
- Да, конечно. - Я понял, что все еще сжимаю в руках игрушечного
кролика.
Взлохматив ему животик, я поставил кролика обратно на полку. Синди,
поглаживая косу, наблюдала за мной.
- Я не хотела быть резкой, - проговорила она. - Но то, что вы
сказали - о докторе Ивз и ее отношении к работе, - заставило меня
задуматься о своей работе. Работе матери. Видно, я справляюсь с ней не
очень-то хорошо, так ведь? Никто нас этому не учит.
Она отвернулась.
- Синди, - проговорил я, наклоняясь к женщине. - Через это нелегко
пройти. Это не совсем обычное дело.
На ее губах промелькнула улыбка. Печальная улыбка мадонны.
Мадонны-чудовища?
Стефани просила меня быть беспристрастным, но я чувствовал, что все
равно исхожу из ее подозрений.
Виновна, пока не доказано обратное?
Это то, что Майло назвал бы ограниченным мышлением. Я решил исходить
из того, что вижу перед собой.
Пока ничего явно патологического. Никаких признаков эмоциональной
неуравновешенности, никакой очевидной наигранности или неестественного
стремления привлечь к себе внимание. Тем не менее, я задавал себе вопрос,
не удалось ли ей при помощи своей спокойной манеры поведения добиться
желаемого - сосредоточить все внимание на собственной персоне. Начав
разговор о Кэсси, она закончила его сетованиями о своем неумении быть
матерью.
Но, с другой стороны, не сам ли я вызвал ее на откровенность?