"Елена Келлер. История моей жизни " - читать интересную книгу автора

испытывала нечто вроде сожаления. Но не могу припомнить ни одного случая,
чтобы это помешало мне вести себя подобным образом, если я не получала того,
что хотела. В те дни моими постоянными спутниками были Марта Вашингтон,
дочка нашей кухарки, и Белль, наш старый сеттер, когда-то отличная охотница.
Марта Вашингтон понимала мои знаки, и мне почти всегда удавалось заставить
ее делать то, что мне нужно. Мне нравилось властвовать над нею, а она чаще
всего подчинялась моей тирании, не рискуя вступать в драку. Я была сильная,
энергичная и равнодушная к последствиям своих действий. При этом я всегда
знала, чего хочу, и настаивала на своем, даже если приходилось ради этого
драться, не щадя живота своего. Мы много времени проводили на кухне, месили
тесто, помогали делать мороженое, мололи кофейные зерна, ссорились из-за
печенья, кормили кур и индюков, суетившихся у кухонного крыльца. Многие из
них были совсем ручными, так что ели из рук и позволяли себя трогать. Как-то
раз один большой индюк выхватил у меня помидор и убежал с ним. Вдохновленные
индюшиным примером, мы утащили с кухни сладкий пирог, который кухарка только
что покрыла глазурью, и съели его до последней крошки. Потом я очень болела,
и мне было интересно, постигла ли индюка та же печальная участь.
Цесарка, знаете ли вы, любит гнездиться в траве, в самых укромных
местах. Одним из любимейших моих занятий было охотиться в высокой траве за
ее яйцами. Я не могла сказать Марте Вашингтон, что хочу поискать яйца, но я
могла сложить вместе ладошки горсточкой и опустить их на траву, обозначая
нечто круглое, скрывающееся в траве. Марта меня понимала. Когда нам везло, и
мы находили гнездо, я никогда не разрешала ей относить яйца домой, знаками
заставляя понять, что она может упасть и разбить их.
В амбарах хранилось зерно, в конюшне держали лошадей, но был еще двор,
на котором по утрам и вечерам доили коров. Он был для нас с Мартой
источником неослабевающего интереса. Доярки разрешали мне класть руки на
корову во время дойки, и я часто получала хлесткий удар коровьего хвоста за
свое любопытство.
Подготовка к Рождеству всегда доставляла мне радость. Конечно, я не
знала, что происходит, но с восторгом наслаждалась разносившимися по всему
дому приятными запахами и лакомыми кусочками, которые давали мне и Марте
Вашингтон, чтобы мы не шумели. Мы, несомненно, путались под ногами, но это
ни в коей мере не снижало нашего удовольствия. Нам разрешали молоть
пряности, перебирать изюм и облизывать мутовки. Я вешала мой чулок Санта
Клаусу, потому что так поступали другие, однако не помню, чтобы эта
церемония меня очень интересовала, заставляя проснуться до рассвета и бежать
на поиски подарков.
Марта Вашингтон любила проказничать ничуть не меньше, чем я. Двое
маленьких детей сидели на веранде жарким июньским днем. Одна была
чернокожей, как дерево, с копной пружинистых кудряшек, завязанных шнурками
во множество пучков, торчащих в разные стороны. Другая - беленькая, с
длинными золотыми локонами. Одной было шесть лет, другая двумя или тремя
годами старше. Младшая девочка была слепой, старшую звали Марта Вашингтон.
Сначала мы старательно вырезали ножницами бумажных человечков, но вскоре эта
забава нам надоела и, изрезав на кусочки шнурки от наших туфелек, мы
обстригли с жимолости все листочки, до которых смогли дотянуться. После
этого я перевела свое внимание на пружинки волос Марты. Сначала она
возражала, но потом смирилась со своей участью. Решив затем, что
справедливость требует возмездия, она схватила ножницы и успела отрезать