"Эдгар Кейси, Хью-Линн. Смерти нет (Другая дверь Бога)" - читать интересную книгу автора

Где бы мы ни жили, у моего отца всегда была своя мастерская. Он мог
починить, что угодно. Он был хорошим плотником. Когда мы достаточно
подросли, он обучил меня и моего брата пользоваться инструментами (тогда это
для нас было достижением). Семья постоянно производила какие-то изменения
или достройку в доме: покраска, бетонирование, обшивка и штукатурка. Как вы
знаете, отец вырос на ферме и никогда полностью не забывал те навыки,
которые он там приобрел. Он гордился своими садами - многообразием деревьев
в нашем дворе и ягодными кустами, которые он разводил, проявляя по отношению
к ним удивительную заботу.
Он также делал консервы, желе и вина, часто в больших количествах. Во
время "сухого закона" его преследовали не как медиума, но как потенциального
самогонщика, поскольку он покупал в больших количествах сахар. Иногда мама
ездила в Хопкин- свиль, чтобы навестить родню и наполнить кладовую персиками
в бренди, желе, инжиром и бочками вин. За всю свою жизнь он раздарил тысячи
банок консервов.
Когда мы росли, родители любили, когда мы с братом приглашали в наш дом
друзей. У мамы всегда было чем их угостить, а отец легко находил общий язык
с людьми всех возрастов. После нашего переезда в Вирджинию-Бич он
поддерживал мое участие в деятельности местного отряда бойскаутов.
Мы построили скаутскую хижину на Линкхорн- Бэй, на территории, которая
в то время была незастроенной и покрытой лесами. Отец одного из скаутов
пробурил колодец, но, к сожалению, вода в нем оказалась солоноватой. Когда я
сказал об этом отцу, он настоял на том, чтобы мы пошли туда. По дороге он
срезал персиковую ветвь, напоминающую по форме букву "Y". Направляясь к
хижине, он держал "Y" перед собой и ходил вперед-назад, пока "указатель" не
отклонился вниз. В конце концов, он воткнул кол и сказал мне, что здесь, на
глубине тридцати двух с половиной футов, мы найдем хорошую воду. Очевидно,
отец обладал еще и даром лозоискательства.
В хорошую погоду он каждый день некоторое время проводил за рыбалкой на
небольшом озере позади дома. Он соорудил себе пирс, уходящий в глубь озера,
и на краю его установил удобное сидение. В просмоленный ящик, наполненный
землей, он посадил небольшую иву и привязал к нему веревку, чтобы в жаркие
дни можно было подтягивать к себе это плавучее дерево, создающее тень.
Когда мы с братом росли, у нас было много домашних животных, в чем папа
с мамой поддерживали нас. У нас были собаки - целая свора (отец всех их
любил), а также кролики, канарейки, золотая рыбка и попугай. Попугай любил
садиться отцу на плечо и нежно поклевывать его ухо. Мы все видели, как этот
попугай своим мощным клювом раскрошил графитовый карандаш, и поэтому не без
ужаса наблюдали происходящее. Несмотря на этот "мощный клюв", "он"
впоследствии свил из клочков газет гнездо, отложил яйца и стал "наседкой".
Отец был великим рассказчиком. Особенно мы с братом любили его истории
о свирепой овчарке, которая была у него на ферме в Хопкинсвилле, Кентукки.
Как он утверждал, эта овчарка однажды задрала насмерть нескольких собак,
которые пытались напасть на хозяйских овец.
В нашей семье зачастую возникали проблемы с деньгами. Их было либо
слишком мало (в течение длительных периодов), либо слишком много (в течение
коротких периодов). Иногда отец тратил деньги так, будто их запас был
неистощим. Затем он мучился по поводу содеянного. Для своей бурной
заготовочной деятельности он покупал банки, фрукты и сахар, и иногда
оказывалось так, что из еды у нас оставались лишь консервы и хлеб. Если ему