"Сьюзен Кинг. Король чародеев " - читать интересную книгу автора

роковым, но, к счастью, все обошлось. Однако с тех пор она совсем перестала
пользоваться своим даром. Покойный Ибрагим не раз советовал ей полагаться
только на врачебное искусство - таким образом муж надеялся оградить ее от
опасности. К тому же природа чудесных способностей Микаэлы была ему
непонятна, и это его пугало. Послушавшись мужа, она постаралась навсегда
забыть и о своем даре, и о связанной с ним самой мрачной странице своей
жизни, поэтому слова отца Ансельма подействовали на нее как удар хлыста.
Оказывается, старые душевные раны так легко разбередить...
- Может, вы святая? - ехидно заметила мать Агнесса.
- Не более чем вы! - сердито бросила Микаэла.
Она развернулась и быстро пошла к выходу. От гнева и обиды у нее
дрожали руки. В дверях Микаэла едва не налетела на высокого горца. Их
взгляды встретились - его серые глаза, напоминавшие грозовое небо или воды
Северного моря перед штормом, смотрели проницательно и сурово. В следующее
мгновение он дал ей дорогу, пророкотав:
- Прошу прощения, миледи!
Микаэла стремительно пролетела мимо, выскочила из больницы и почти
бегом устремилась через двор к веревкам, на которых сушилось больничное
белье. Холодный ветер бил ей в лицо, раздувая подол черного платья, она
задыхалась, но упрямо продолжала идти вперед - прочь, прочь от враждебности
и непонимания завистливых ханжей!

***

- Слишком уж она дерзка для монахини, - заметил Мунго, обращаясь к
Дайрмиду, когда Микаэла промчалась мимо них с видом разгневанной королевы.
- Ты забыл? Она вовсе не монахиня, - возразил Дайрмид. - А черное носит
потому, что вдова - так мне сказал Гэвин Фолкенер.
- Ну и что? Разве вдова не может уйти в монастырь? Но раз она вольная
птица, тогда поскорее поговори с ней, и дело с концом: путь нам предстоит
неблизкий. А впрочем, не представляю, как тебе удастся уговорить ее. Сразу
видно, миледи - женщина с характером, настоящая фурия! Сказать по правде, от
таких, как она, меня прямо в дрожь бросает.
- Мне ли бояться фурий? - задумчиво произнес Дайрмид, наблюдая, как
Микаэла в развевающемся вдовьем одеянии на другом конце двора принялась
лихорадочно сдергивать простыни с веревок. Судя по всему, она была вне себя
от гнева. Дайрмиду вспомнилась хрупкая девушка, почти девочка - воплощенное
совершенство плоти и духа, - которая одиннадцать лет назад опустилась на
колени перед раненым среди крови и хаоса только что закончившегося боя. В
разгневанной женщине, сердито срывавшей с веревок больничное белье, трудно
было узнать кроткую юную Микаэлу, наделенную божественным даром исцеления.
Но ее глаза... Они были все те же - цвета июльского неба, обрамленные
золотистыми ресницами. А белый платок на голове наверняка скрывал светлые
пушистые волосы, похожие на струящийся лунный свет... Отогнав непрошеные
воспоминания, Дайрмид нахмурился и решительно направился туда, где
колыхались на ветру белые полотнища простыней.

***

Вне себя от обиды и возмущения, Микаэла сдергивала белье с веревок и