"В.Кудрявцев, К.Распевин. Ее звали Альта " - читать интересную книгу автора

"О своем решении можете сообщить нам вот по этому адресу..."
Останавливаясь на этом плане, Вольфганг считал: преимущество такого
разговора с Шелия состоит в том, что тот, в случае отказа сотрудничать с
господином С., сохранит связь с самим Вольфгангом.
Но прежде чем приступить к осуществлению этого плана, он поставил о нем
в известность Ильзе Штёбе.

ХИТРЫЙ ЛИС ДАЕТ СОГЛАСИЕ

"Прекрасная дама из Берлина. Прага, 8 сентября 1935 года. "Лидове лист"
сообщает, что в обществе немца Бертгольда, арестованного по делу шпионажа
для гестапо, часто видели молодую красивую даму... Имя этой дамы Ильзе
Штёбе, девица, родилась в 1911 году в Берлине, гражданка Германии,
журналистка. Она часто бывала в Чехословакии. В прошлом году останавливалась
в "Голубой звезде" в Праге. Выезжала за город. Особенно в места, где живут
немецкие эмигранты. Ей везло. Она всегда находила родственную душу. Краткий
разговор - и Штёбе ехала в другое место. Игра повторялась. Заниматься
журналистикой ей, конечно, было некогда...
В последний раз Штёбе была снова в Праге между 30 июля и 5 августа и
останавливалась в отеле "Централь". Персонал отеля называл ее "таинственная
иностранка". Она держалась очень сдержанно, получала ежедневно почту из
Германии, однако ее никто не посещал. С 9 утра до вечера она отсутствовала и
говорила, что учится в Праге. С Бертгольдом у нее были 4 и 5 августа
свидания в ресторане... 5 августа Штёбе выехала из отеля "Централь", но
Прагу покинула только 7 августа. Где она была эти два дня, не выяснено. Она
уехала 7 августа поездом в Словакию. С этого времени ее след пропадает.
Возможно, что она еще "работает" в Чехословакии, возможно, что, узнав об
аресте Бертгольда, она бежала через границу..."
Когда немецкая журналистка Ильзе Штёбе приехала в Варшаву, оказалось,
что местный фюрер Бюргам читал заметку, опубликованную о ней в пражской
газете. И может быть, именно поэтому руководитель национал-социалистской
организации немецкой колонии в Польше сразу же отнесся к Ильзе по-отечески,
а жена его, как шептались в германском посольстве, прямо души в ней не
чаяла. Нужно ли после этого говорить, что в немецкой колонии в Варшаве Ильзе
пользовалась большим доверием и уважением. Впрочем, трудно было относиться
иначе к этой молодой, обаятельной и умной женщине, которая не любила сорить
деньгами и как-то удивительно умела расположить к себе людей. И, даже будучи
назначенной референтом местного фюрера по вопросам культуры, чтобы
воспитывать немецких женщин в Варшаве в духе национал-социализма, она, как
судачили жены немецких чиновников, не в пример своим предшественницам
осталась все такой же милой и любезной...
Лишь Вольфганг да несколько работников Центра в Москве знали, как
ненавидит Ильзе Штёбе фашизм. В Германии она видела огромные полотнища со
свастикой на фасадах домов и озверевшие толпы, орущие песню о Хорсте
Весселе. Она видела облавы на людей, устраиваемые палачами в черном, и
огромные костры из книг на площадях. Видела и с содроганием думала о том, в
какую пучину влечет гитлеризм ее горячо любимую родину, какую страшную
судьбу готовит он народам Европы. Но она не только думала об этом, она
действовала, как действовали и те честные немцы-патриоты, которым были
дороги Германия и интернациональное братство людей труда.