"В.Кудрявцев, К.Распевин. Ее звали Альта " - читать интересную книгу автора

Особенно копии телеграфных сообщений гитлеровских дипломатов из других
стран.
Ильзе сильно уставала.
Огромное нервное напряжение, видимо, не прошло бесследно. Обострилась
болезнь почек и печени.
В конце августа по настоянию Москвы Ильзе поехала в Карлсбад. После
шести ванн не смогла ходить. Врач отменил ванны.
Лечение в Берлине у профессора Вагнера было дорого и мучительно. Она
страшно страдала. Снова поехала через Прагу в Карлсбад.
"Прага, - писала она Вольфгангу в Москву, - выглядит как заброшенный,
опустевший дом. Старые дома, ворота и башни продолжают стоять, неисчислимое
множество переулков еще не получило немецких названий. Влтава все плещет о
фермы Карлова моста, а Град возвышается точкой над "i". Правда, там,
наверху, висит чужой флаг, но снизу его не видно. Если не знаешь, то можно
не догадаться. А то, что об этом все-таки знают, можно прочитать на каждом
лице... Ветер разносит из развешанных на улицах репродукторов отрывки
немецких фраз: "Приказ, распоряжение, циркуляр". Ветер вызывает слезы.
Только ветер?.."
Болезнь так и не удалось по-настоящему залечить. Ильзе похудела, стала
как тростинка. В письме к Вольфгангу она не скрывала, что часто по ночам,
когда она остается одна и наступают дикие, ужасные боли, ей становится
страшно. И за себя. И за то, что не сможет из-за болезни продолжать свою
работу. Но в том-то и была сила этой мужественной немецкой
патриотки-интернационалистки, что наутро она, пересиливая боль, заставляла
себя подняться и шла на работу. Превозмогая все, она не покидала своего
боевого поста.
Однажды в почтовом ящике она обнаружила пакет на свое имя. Пакет был
без почтового штемпеля. Внутри лежали ярко-красные гвоздики.
Горячая волна радости захлестнула Ильзе. Она поняла: в Центре не забыли
о дне ее рождения...
И снова потянулись напряженные, полные ежеминутной опасности дни. Снова
Ильзе регулярно виделась со своими людьми, снова предпринимала различные
меры предосторожности, чтобы не попасть под наблюдение гиммлеровских ищеек.
- Я думаю, - сказала как-то она своей помощнице, - что в гестапо не
выдерживали порой и не такие слабые, как я. Но я постараюсь не дать им
сломить меня. В случае ареста я буду отрицать даже собственный почерк...


[Image004]


Английские самолеты теперь почти ежедневно бомбили Берлин. Город был
затемнен. В домах исчезла горячая вода. Ночи приходилось проводить в
убежищах.
Фон Шелия после майской встречи с Ильзе проникся к ней нескрываемым
уважением. Однако, неуравновешенный и капризный, он после поражения Франции
впал в панику. Встречаться и разговаривать с ним в это время было нелегко.
Но Ильзе сделала все, чтобы дипломат не примирился с нацизмом...

Был пасмурный осенний день. Назойливый колючий дождь моросил над