"Норман Казинс. Анатомия болезни " - читать интересную книгу автора

простой, но самый необходимый при установлении диагноза. Суть его в том, что
скорость, с которой оседают эритроциты (измеряется в миллиметрах в час)
обычно прямо пропорциональна силе воспалительного процесса. При обычной
простуде или гриппе СОЭ повышается до 30, иногда до 40. Когда СОЭ
поднимается до 60-70 - это значит, что заболевание довольно серьезное. Меня
госпитализировали, когда СОЭ достигла 88. Через неделю было уже 115, а это
считается признаком критического состояния.
В больнице мне делали и другие анализы; некоторые из них, мне
показалось, скорее были нужны для подтверждения возможностей лаборатории,
чем для проверки состояния пациента. Я был поражен, когда в один и тот же
день лаборанты из четырех разных лабораторий взяли у меня на различные
биохимические анализы целых четыре больших пробирки крови из вены. Мне
казалось необъяснимым и безответственным то, что клиника не может
скоординировать проведение анализов, чтобы брать кровь у пациента только
один раз. Даже здоровому человеку вряд ли пойдет на пользу, если у него
выкачают сразу большое количество крови. Когда на следующий день лаборанты
пришли за новой порцией крови, я отказался и прикрепил на дверях своей
палаты записку, в которой говорилось, что я буду сдавать кровь на анализы
только один раз в три дня и надеюсь, что одной пробирки хватит на все.
С каждым днем я все больше убеждался, что больница - не место для
серьезно больного человека. Поразительное пренебрежение основами санитарии и
гигиены; условия, в которых стафилококки и другие патогенные микроорганизмы
могут быстро распространяться; слишком частое (а иногда и беспорядочное)
использование рентгена; неоправданное применение транквилизаторов и сильных
болеутоляющих препаратов (скорее для удобства медперсонала - так легче
справиться с тяжелыми больными); система, при которой клинические процедуры
ставятся на первое место, а отдых и покой пациентов - на последнее (хотя
длительный сон для любого больного не такой уж частый подарок, и нельзя его
прерывать по прихоти медперсонала!) - все эти и еще многие другие недостатки
сегодняшней больницы заслуживают серьезной критики.
Но, пожалуй, что мне больше всего не нравилось, так это больничное
питание. Не то чтобы рацион был беден и не сбалансирован, но мне казалось
совершенно недопустимым изобилие рафинированных продуктов, в том числе
содержащих консерванты и вредные красители. Белый хлеб, приготовленный из
рафинированной муки с добавлением химических размягчителей, подавался в
изобилии к каждому блюду. Овощи были, как правило, переварены и поэтому
практически лишены питательной ценности.
Врач не настаивал, если я отказывался от процедур, проводимых в
клинике. Мне очень повезло, что моим врачом был человек, который мог
представить себя на месте пациента. Доктор Уильям Хитциг поддержал меня,
когда я предпринял решительные действия, чтобы отразить натиск лаборантов,
жаждущих моей крови.
Мы были близкими друзьями больше двадцати лет, и он знал о моем
интересе к медицине. Мы часто обсуждали статьи, опубликованные в медицинской
прессе. Он не собирался скрывать от меня ничего, что касалось моей болезни,
передавал мнения различных специалистов, вызванных им на консультацию. Они
не пришли к единому мнению. Одно было признано всеми: я страдаю
коллагенозом - болезнью соединительной ткани (к коллагенозам относятся все
болезни артритного и ревматического характера). Коллаген - это волокнистое
вещество, которое связывает клетки. Одним словом, я становился неподвижным,