"Джакомо Джироламо Казанова. История моей жизни " - читать интересную книгу автора

хорошенькое личико, незначащее событие или слово, которое он толковал как
господне знамение. "Следуй Богу!" - его девиз. Сюжет "Истории моей жизни"
держится не на причинных, а, как в устной речи, на хронологических связях.
Источником действия служат внутренняя энергия самого Казановы (как он
постоянно подчеркивал, бездеятельность буквально убивала его), борьба с
внешним миром, чьи законы он постоянно нарушает, - за двенадцать лет, с
1759 по 1771-й, его одиннадцать раз высылали из девяти европейских столиц.
Но были и другие, скрытые причины его поездок. Казанова не только
исполнял роль дипломатического и финансового агента французского короля (о
своих миссиях он повествует достаточно туманно), он был масоном, как очень
многие в этом веке. Только во Франции их было 20 тысяч: Прево, Вольтер,
Дюкло, Буше, Гельвеций, Лакло, Кондорсе, Лафайет, Сийес, Наполеон. Напомним,
что и Карамзин ездил по Европе по поручению масонов, и в "Письмах русского
путешественника" (1791--1795) он намеренно искажал свой маршрут. Тайные
связи помогли Казанове чувствовать себя на равных с аристократами,
обеспечивали протекцию, выручали в трудные минуты. Масонами были и
заботившиеся о нем в старости друзья: принц Шарль де Линь, его племянник
граф Вальдштейн, давший Казанове место библиотекаря в своем замке Дукс
(Духцов) в Богемии, Ж. Ф. Опиц, граф Ламберг.
Своеобразие мемуаров Казановы заключается в том, что они, при всей
вписанности в культурную традицию, отнюдь не стремятся стать романом,
напротив, через литературные приемы и эпизоды пробивается сама жизнь такой,
какой ее мало кто изображал. И главный интерес у Казановы-писателя вызывает
он сам как действующее лицо. Через всю книгу проходит тема театра - на
сцене и в жизни все беспрестанно играют, импровизируют роли (как в
итальянской комедии). "Тогда завершился первый акт моей жизни, - пишет
после лондонской истории с Шарпийон. - Второй - после отъезда моего из
Венеции в год 1783. Третий, видать, - здесь, где я забавляюсь писанием сих
мемуаров. Тут комедия окончится, и будет в ней три акта. Коль ее освищут, то
надеюсь, что уже ни от кого о том не услышу". Казанова оказывается
режиссером, актером и зрителем в одном лице. Как в романах-мемуарах, пожилой
повествователь комментирует действия молодого, дает пояснения читателю: об
этом вы узнаете в своем месте, через десяток лет (по хронологии героя), об
этом я расскажу в свой черед, через час или два (за это время пишет
пять-шесть страниц - быстро!). И чем дальше, тем чаще из-за маски
авантюриста выглядывает грустное лицо старика, коротающего дни на чужбине.
Глупая служанка губит его рукописи, подлец-эконом изводит мелочными
нападками. Его охватывает черная тоска, от которой остается только
постоянное писание - Казанова не столько составлял каталог графской
библиотеки, сколько пополнял ее своими сочинениями. "Я описываю свою жизнь,
чтобы развеселить себя, и мне это удается, - извещал он графа Ламберга в
феврале 1791 г. - Я пишу тринадцать часов в день, которые кажутся мне
тринадцатью минутами". А позже прямо обращается к далеким потомкам в
"Истории моей жизни": "Читатель простит меня, узнав, что писание мемуаров
было единственным средством, мною изобретенным, чтоб не сойти с ума, не
умереть от горя и обид, что во множестве чинят мне подлецы, собравшиеся в
замке графа Вальдштейна в Дуксе".
Причину старческой ранимости Казановы, его мелочной обидчивости, о
которой все пишут, можно видеть в болезни - в третичной стадии сифилис
калечит психику, делает человека маниакально подозрительным. Но, думается,