"Александр Казанцев. Дар Каиссы (полностью)" - читать интересную книгу автора

пол-очка до мастерской нормы. Ощущение позора было вызвано, конечно же,
тоном Вики, а потом ее непринужденной болтовней с победителем.
И Костя яростно работал над задуманным этюдом, в котором запланировал
"мат конем своему обидчику". Он был убежден, что Верейский встречается с
Викой, может быть, ходит с ней вместе по пустынным предрассветным улицам,
сидит на скамеечке, гладит бездомную кошку. Нет, обрывал сам себя Костя,
такой бродить, подобно ему, по улицам не станет...
Первый раз Костя Куликов составлял шахматный этюд, воображая перед
собой реального противника.
И ни разу он не позвонил Вике. И Вика тоже ни разу не позвонила ему,
хотя он дал ей в то утро номер своего телефона. Напрасно бросался он в
коридор на каждый звонок. Соседи это даже заметили. В институте начинались
летние каникулы, загрузки особой не было. Костя ходил в библиотеку и
просматривал все, что мог найти о ветряках, ветротурбинах и дымовых
трубах, досконально изучил все методы их расчета, включая даже ветряные
мельницы. В читальном зале он удивлял многих, замечавших на столе рядом с
книгой, которую он изучал, раскрытую шахматную доску с магнитными
фигурками.
Но никто не мешал Косте Куликову. Никто не мешал, и иикто не помогал...
и даже не интересовался им.
Единственный человек, который все же вспомнил о нем, был Александр
Максимович ван дер Ланге. Он добыл через шахматный клуб телефон мастера
Куликова и позвонил ему, чтобы проститься. Его туристская поездка в СССР
заканчивалась. Он побывал в Ленинграде, Киеве, Самарканде и теперь
возвращается в Канаду.
- В Средней Азии было очень жарко, - говорил он. - И я размышлял там о
ваших энергетических трубах. Жаль, у нас в Канаде нет таких жарких мест.
Однако для деловых целей это не имеет значения. Мир велик, жарких мест в
нем много.
И в заключение он спросил о задуманном Костей этюде. Только он вспомнил
об этом! Он, а не Вика!..
Костя Куликов, желая быть вежливым, согласился на прощальную встречу в
шахматном клубе, пообещав канадцу показать свое новое произведение.
Александр Максимович ван дер Ланге был одет в какой-то немыслимый по
расцветке спортивный костюм, какие, очевидно, носят у них там, за океаном.
Галстук был бабочкой, что особо подчеркивало его обычное
надменно-серьезное выражение лица.
Канадец встретил Костю почтительной улыбкой и сразу же сделал
удивленные глаза, разглядывая Куликова.
- Да, да, я постригся, - смущенно признался Костя. - Надоела мне эта
грива.
- Вы стали какой-то другой.
- Нет, все тот же, только с виду другой.
Костя остригся "под польку" на другой же день после поражения, тщетно
прождав Викиного звонка. Он снял свою пышную шевелюру, потому что ему
показалось, что она нравилась Вике.
Недаром на прощание она запустила в нее свои пальцы в "первое их
утро"...
- Без длинных волос вы стали старше, строже. Ну да бог с ней, с модой,
- говорил Александр Максимович, усаживаясь рядом с "шахматным маэстро" за