"Александр Казанцев. Обет молчания (Пылающий остров. Книга 1)" - читать интересную книгу автора

Перед воротами стояли два человека, с виду не походившие ни на таежников,
ни на беглых.
Один из них, низенький, скуластый и косоглазый, одетый в теплую синюю
кофту, изо всех сил бил в ворота палкой. Другой, худой и высокий, был одет
в узкое городское пальто и в мягкую шляпу, нелепо выглядевшую в тайге.
Растопыренные локти делали его фигуру неуклюжей.
Собаки бесились, они лаяли теперь с надсадным воем.
Наконец одна из них завизжала, остальные приумолкли. За тыном послышался
раскатистый бас:
- Молчать, прощелыги! Цыц, жандармы! Кто таков?
- Мало-мало открывай! Человек ходи-ходи тебя ищет, - сказал низенький.
- Проходи, ходя, мимо. Хозяина нет, а работник его тебе не нужен.
- Михаил Иванович! М-да!! Не откажите в любезности, откройте. Это я -
Кленов... ваш бывший студент... Откройте!
- Что такое? Что за мистификация? - С этими словами рыжебородый мужик
богатырского роста открыл калитку и загородил ее проем своей фигурой. -
Кленов, Иван Алексеевич! Ваня! Да какими же вы судьбами! Дай задушу
по-медвежьи! Шесть лет не видел ученой бороды!
И таежник сгреб приезжего в объятия.
- Михаил Иванович! Профессор! Голубчик! Простите, что обеспокоил... Но я
сразу к делу... Времени, осмелюсь заметить, терять нельзя.
- У нас в тайге время не ценится. Проходите, голубчик. Это кто же с вами?
Проводник?
Кленов кивнул головой и задумчиво взялся за бородку. Он был еще совсем
молодым человеком, вчерашним студентом, по-видимому только что получившим
университетский значок.
- Это - кореец Ким Ид Сим. Я называю его по-английски Кэдом.
- Почему по-английски? - весело гремел Баков, подталкивая впереди себя
Кленова. - Вы неисправимый англоман.
- Видите ли, профессор... его рекомендовали мне как надежного человека...
И он поедет с нами в Америку.
- Куда, куда? - переспросил Баков и расхохотался.
Кленов, смущенный, растерявшийся, стоял в сенях.
- Видите ли, многоуважаемый Михаил Иванович, я везу вам приглашение
профессора Холмстеда приехать к нему в Аппалачские горы, где у него есть
лаборатория. Он готов предоставить ее в ваше распоряжение.
- Вы, милейший Иван Алексеевич, шутник. Профессор Холмстед, очевидно, не
подозревает, что Баков отныне не петербургский профессор, а таежный
ссыльный, раз в неделю обязанный ходить к уряднику отмечаться.
- Напротив, Михаил Иванович. Холмстед прекрасно все знает. Он написал, что
уважает чужие политические взгляды и считает за честь предоставить убежище
политическому эмигранту, который способен принести пользу науке.
- Постой, постой! Я еще не эмигрант.
Разговаривая, все трое вошли в избу. В ней жили одни мужчины, но пол был
чисто выскоблен. Лавки и крепко сколоченный стол кто-то недавно смастерил
из свежевыструганной лиственницы. От нее ли или вообще от не успевших еще
потемнеть со временем бревенчатых стен пахло смолой. Вопреки обычаю, икон
в углу не было.
Баков еще раз обнял своего гостя, а проводника дружески потрепал по плечу,
отчего тот заулыбался, выпятив редкие зубы.