"Александр Казанцев. Обет молчания (Пылающий остров. Книга 1)" - читать интересную книгу автора

следующие сутки после тунгусской катастрофы, не подозревая о ней. В
Париже, на Черном море и в Альпах стояли никогда не виданные там белые
ночи.
Русский академик Полканов, тогда еще студент, но уже умевший наблюдать и
точно фиксировать виденное, находясь в те ночи близ Костромы, записал в
дневнике: "Небо покрыто густым слоем туч, льет дождь, и в то же время
необыкновенно светло. Настолько светло, что на открытом месте можно
довольно свободно прочесть мелкий шрифт газеты. Луны не должно быть, а
тучи освещены каким-то желто-зеленым, иногда переходящим в розовый светом".
На высоте восьмидесяти шести километров учеными были замечены светящиеся
серебристые облака.
Многие ученые решили, что в тунгусскую тайгу упал метеорит небывалой
величины...

* * *

В памятное утро 30 июня 1908 года таежники-ангарцы вчетвером тянули бечеву.
Они шли по крутым, заросшим лесом холмам, которые, как ножом срезанные,
обрывались к реке. С обоих берегов вплотную к воде подступала тайга, вдали
подернутая фиолетовой дымкой.
Впереди шел ссыльный Баков, человек лет пятидесяти, богатырского сложения,
с густой рыжей бородой. Раскатистый бас его, когда он окликал товарищей
или громко хохотал, далеко был слышен по реке.
Угрюмые таежники любили его за этот смех, уважали за силу и ученость и
жалели. Знали, что неладно у Бакова с сердцем - иной раз привалится спиной
к лиственнице и глотает ртом воздух.
В тайге не принято спрашивать: кто ты, откуда, за что сюда попал. С виду
Баков мало чем отличался от других таежников. Его подстриженные в кружок
волосы, запущенная борода, ободранная охотничья парка, изношенные ичиги,
что ссыхаются на ноге, принимая ее форму, и не натирают потому мозолей, -
все это мало помогло бы, скажем, председателю последнего Международного
конгресса физиков мистеру Холмстеду узнать здесь, в далекой тайге,
петербургского профессора Бакова. Столичные же врачи ужаснулись бы,
услышав, что Михаил Иванович, страдающий грудной жабой, выполняет работу
бурлака.
Внизу под обрывом, куда уходила бечева, виднелся шитик с высокими бортами
и острым носом. Впереди полнеба закрывала огромная скала. Из-за нее
выплывали плоты. На переднем около избушки плотовщика сгрудились овцы. Сам
он, таежный бородач в синей рубахе без пояса, выбрался на свет и смотрел
на небо, почесывая спину и потягиваясь. Зевая, он необыкновенно широко
раскрыл рот и перекрестил его.
И вдруг - страшный удар. Что-то блеснуло, ослепляя...
Ангарцы, тянувшие бечеву, как шли, наклонясь вперед, так и свалились на
землю. Лишь один Баков успел ухватиться за дерево и удержался на ногах.
Плотовщик упал на колени. Его огромный рот был открыт. Овцы шарахнулись к
самой воде, жалобно заблеяли.
И тут - второй удар, еще страшнее. Избушку сорвало с плота, и она поплыла
рядом с овцами. В воде мелькнула синяя рубаха...
Воздух, густой, тяжелый, толчком обрушился на Бакова. Его руки сорвались,
и он полетел с обрыва в воду.