"Александр Казанцев. Сыны солнца" - читать интересную книгу автора

земных лет).
Купол обсерватории примыкал к обрывистым скалам потухшего вулкана,
изобиловавшим пещерами, где расположился наш глубинный город. От кольцевых
гор тянулась каменистая пустыня, изъеденная кратерами когда-то упавших
метеоритов. Вдали синели заросли оазиса.
Вдруг темная ночь озарилась. Ощущение слепоты, острая боль в груди и
удушье закрыли от меня мир.
Довольно крупный метеорит, как установили впоследствии, врезался в
каменистую почву недалеко от той звездной трубы, в которую я смотрел. Он
взорвался, подобно сказочной бомбе фаэтов. Выброшенный из нового кратера
камень сорвал с меня заплечные баллоны, а острый осколок метеорита, порвав
скафандр, резанул мне грудь под ребрами (глубокий шрам так и остался на
долгие годы).
Поверженный, ослепленный, я упал, раскинув руки, заставив себя затаить
дыхание, как при нырянии.
Мой друг Нот Кри, как и я увлекавшийся своеобразным спортом - нырянием
без скафандров на поверхность планеты, выскочил из обсерватории без шлема
и под градом сыпавшихся осколков побежал ко мне.
Нужно было обладать его тренировкой, чтобы поднять меня и без единого
глотка воздуха донести до обсерватории.
Мы оба упали без сознания к ногам Вокара Несущего, который убедился,
что рана моя не смертельна. Вместе с пришедшим в себя Нотом Кри он зашил
ее с искусством жрецов здоровья древности.
Подземным переходом меня перенесли в глубинный город, где я потом и
очнулся.
Мы были друзьями с Нотом Кри, хотя отличались друг от друга во всем,
если не считать того, что оба были честолюбивы.
Правда, было еще одно, в чем мы сходились с Нотом Кри: мы оба были
влюблены в Кару Яркую (Кару Яр, как ее все звали).
Нот Кри и я постоянно соревновались. Надо сказать, что наш учитель в
большинстве случаев предпочтение отдавал не мне. Я был слишком
неуравновешенным, слишком вольно для изучающего обращался со знаниями,
допуская домыслы и фантазию.
Признаюсь, фантазия, пожалуй, была моей и самой сильной, и самой слабой
стороной. Она привела меня к звездам, она же заставила увлечься
предысторией мариан, загадка появления которых на нашей малопригодной для
жизни планете давала богатую пищу воображению. Серьезные звездоведы не
прощали мне того, что все метеориты, падающие на Мар, а также малые
космические тела, расположенные по круговой орбите между Маром и Юпи, я
представил себе осколками когда-то существовавшей планеты Фаэна. По их же
мнению, Фаэне еще предстояло образоваться, поскольку все планеты якобы
когда-то возникали из сталкивающихся метеоритов. Жизневеды, в свою
очередь, отлучили меня от Знания за то, что я допускал, будто мариане
могли попасть на Мар с другой планеты, где богатство жизненных форм
позволило появиться и высшему разумному существу. Знание Мара утверждало:
мариане - продукт развития глубинных существ, на высшей своей ступени
вышедших (в скафандрах) на поверхность планеты.
Я страдал, но продолжал увлекаться древними сказками о фаэтах, будто бы
живших на планете Фаэна, погубленной ими во время чудовищной войны с
применением неведомой энергии.