"Александр Казанцев. Лунная дорога (Научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

прыжках с парашютом, но сейчас земные навыки исчезли. Тело его при прыжке
получило вращение, с которым, казалось, невозможно справиться. Он мог
ускорить или замедлить его, разбрасывая руки или прижимая их к телу, но
остановить вращение не мог никак.
Собственно, он не ощущал его. Вращался сам небосвод. Когда он
прижимал к себе руки, косматое солнце превращалось в огненный круг, а
звезды исчезали в сетке светлых нитей... Носились вокруг него по кругу и
скафандр, цель его путешествия, и ракета, которую он только что оставил.
Громов нацелился в <Искатель>, нажал спусковой курок ракетницы, и
тотчас корабль понесся уже не по кругу, а по развертывающейся спирали, он
стал удаляться, словно Аникин решил бросить командира в межзвездной
пустоте.
Одинокий же скафандр тоже по спирали стал приближаться. Человек в
нем, очевидно, уже давно потерял сознание, если вообще был жив.
Используя как внешнюю силу легкую отдачу ракетницы, Громову, наконец,
удалось остановить вращение.
Звезды, солнце, ракетный корабль и скафандр остановились, тревожно
замерли. Двигался только Громов, приближаясь к скафандру. Он старался
разглядеть в шлеме лицо межзвездного скитальца, но приходилось смотреть
почти прямо на солнце, и оно слепило.
Наконец, Громов налетел на скафандр, крепко обхватил его и
почувствовал, что начал снова вращаться, но теперь уже вдвоем. Солнце
помчалось по огненному кругу, звезды чертили в черном мраке золотую сеть.
Аникин с волнением наблюдал за маневром командира. Два скафандра
сначала вращались, как в борьбе, потом замерли в дружеском объятии.
- Петр Сергеевич, жива ли она? - спросил Аникин по радио. Ему вдруг
стало страшно от мысли, что Громов оттолкнет сейчас от себя труп и
вернется на корабль один.
Но Громов крепко обнимал скафандр.
- Приготовь нашатырный спирт и водку, - послышался его голос из
репродуктора.
Громову не сразу удалось добраться до люка. Он ударился о корпус
ракеты, ближе к хвостовым дюзам. Пот заливал ему глаза, казалось, они
полны слез. Может быть, это так и было...
Хватаясь одной рукой за наружные скобы, другой держа спасенного, он
достиг, наконец, люка шлюза. Люк был открыт, ждал его. Громов ступил
словно в свой дом.
Аникин не мог побороть дрожь, смотря на стрелку манометра. Наконец,
она показала, что давление в шлюзе и кабине одинаково, и дверь открылась.
В кабину медленно вплыл чужой скафандр с невесомым телом человека.
Аникин принял его на руки и заглянул в прозрачный шлем. Какова она,
побывавшая меж звезд?
Глаза Аникина широко открылись. Громов откидывал шлем спасенного.
Звездолетчики рассматривали некрасивое лицо с тяжелым щетинистым
подбородком, широко расставленными глазами и неожиданно смешной ямочкой на
правой щеке...
Том Годвин!..
- Позвольте снять шляпу и уступить стул, - сказал Аникин. - Вот оно,
самое тонкое, самое красивое!
- Брось дурить! Это и есть самое лучшее, самое красивое, что только