"Дункан Кайл. Черный Камелот " - читать интересную книгу автора

- А что на Восточном фронте?
- Советы сосредоточивают крупные силы на Висле. Скорее поправляйся и
возвращайся в строй, Франц.
Скорцени отдал честь и отбыл.
Дверь, захлопнувшаяся за Отто Скорцени, который возвращался продолжать
дело Гитлера, стала своеобразным этапным поворотом в жизни Раша. В то
мгновение он уже знал, что никогда больше не увидит Скорцени, что вызванное
войной возбуждение прошло и остался один только ужас. Висла, вероятно,
задержит русских на какое-то время, однако темп уже давно развиваемого ими
генерального наступления таков, что рано или поздно их перенесет через
реку. И то, что ожидает Вислу, также неизбежно для Рейна: однажды его
форсируют американцы, британцы, французы и канадцы, и Германия окажется
ломтем мяса в гигантском бутерброде военной кампании.
Франц Раш не отличался эмоциональностью. Прощание со Скорцени совсем
не тронуло его: Отто Скорцени можно было обожать, но любить - едва ли, он
был слишком большим, слишком твердым, слишком требовательным, слишком
безжалостным. Да и вообще в своей жизни Раш имел очень мало привязанностей.
Он любил жену, но она погибла во время воздушного налета на Берлин почти
год назад. Он любил фюрера, если это можно было назвать любовью.
Несомненно, когда-то его чувства были сильны и глубоки. Однако допущенные
его кумиром военные просчеты послужили толчком к разочарованию, которое
окончательно созрело в результате жестокой расправы над участниками
июльского покушения на Гитлера. Его друга детства фон Таленбурга медленно
удавили, подвесив за реальную струну к крюку для мясных туш за то, что он
был адъютантом одного из замешанных в заговоре генералов. Хуже того - Раш
знал, что продолжительная агония фон Таленбурга была заснята на пленку для
показа фюреру.
Наполовину выкуренная сигарета Скорцени еще тлела в пепельнице рядом с
кроватью. Полоска кислого дыма достигла ноздрей Раша, вызвав кашель,
отозвавшийся болью в ноге и боку. Раш с горечью подумал, что из двух вещей,
до настоящего момента продолжавших что-либо значить в его жизни, одна была
уже безнадежно потеряна.
Веками Раши владели небольшим имением в Восточной Пруссии. Некоторые
из соседей считали это имение просто большой фермой. Что бы это ни было -
здесь он родился и вырос. Он всегда надеялся, что когда-нибудь вернется
сюда, чтобы дожить здесь остаток своих дней, как это сделали его отец, дед
и все предшествующие поколения Рашей. Однако присутствие русских у Вислы,
где Рокоссовский и Черняховский сосредоточивали свои войска для новой
наступательной операции, означало, что имение Рашей потеряно безвозвратно.
Пройдет две-три недели, прежде чем Раш сможет покинуть госпиталь, и к этому
времени сибирские дикари истребят все запасы вина, сожрут весь скот и
вдребезги разнесут все, чем он владел.
Из всего, что было Францу дорого, оставалась только его лошадь.
Поэтому лишь мысль о Гренадере могла еще вызвать улыбку на его лице.
Он лежал на госпитальной койке, лоб от острой боли покрылся испариной.
Раш подумал, что, вероятно, единственно мудрым поступком с его стороны было
то, что он отправил Гренадера в Швецию вместе с Доннелли - ухаживавшим за
лошадью тренером из Ирландии, когда тот решил покинуть Германию, где
оставаться было все более опасно. Вряд ли удастся когда-нибудь снова сесть
верхом на Гренадера, ощутив под собой мощный ритм его могучего галопа,