"Любовь Каверина. Он строит, она строит, я строю " - читать интересную книгу автора

кричать, что я ее убиваю. Ну-ка посмотрю, сколько валерьянки в бутылочке?
Мало. Может и не хватить. Лучше поиграю в чайную: из песка - столы, из
листьев - тарелки, из ягод - еда, а я официантка.
Или пойти на дорогу? Может, кто из дачников позовет песок возить?

***

Когда тепло, совсем забываешь про дождь.
А он тут как тут. Кап да кап, кап да кап - так недолго и осень
накапать. Рана на коленке от купания размокла и стала опять болеть. Барсик
после маминого отъезда совсем исчез из сарая. Даже есть не приходит.
Соседские дети сидят по своим домикам и не зовут меня больше играть. Бабушка
лежит под двумя ватными одеялами и болеет ревматизмом.
- Проклятая дача. Угробит она меня, совсем угробит. Сколько раз
говорила твоему отцу: купите финский домик и живите, как люди. Нет, ему,
видите ли, как за границей подавай.
- Ба, ты что, на Лиговку собралась? А как же Барсик?
- Приедет мать, пусть сама и разбирается. А мне здоровье не позволяет в
сырости жить. Знаете ведь, какой у вас климат, хоть бы буржуйку поставили. А
то захламили времянку досками - черт ногу тут сломит.
- Мы скоро в красивом доме жить будем.
- Ау, внученька! Попомни мои слова: это чудовище из вас все жилы
вытянет.
На Лиговке сразу было видно, что все вещи соскучились без нас. Книжный
шкаф немного забыл меня. Книги смотрели сквозь стекло темные, недовольные.
Зато диван стал еще прыгучее и мягче. Посуда в буфете так и звенела - дзинь
ля-ля. Все вещи знали, что мы неправильно приехали, что нам положено еще
отдыхать на даче, но они не собирались ябедничать. Я забралась на стол,
прижалась лицом к черной тарелке, и мы с ней вместе запели: "Ах, Сама-ара
городок, беспокойная я, беспокойная я, успокой же ты меня...".
Бабушка пришла с барахолки. За нею в комнату вошел большой дворник в
белом фартуке и тетя Дуня. Они несли какой-то сундук. Наверно, это и было то
"путное", что купила бабушка на клубничные деньги.
- Стыдно людей, такая большая девица, а спит на детской кроватке. Ноги
уже вон торчат, а родителям дела нет.
А- а-а, значит, это кровать? Для меня. Раздвижная.
Дворник держал заднюю спинку, а тетя Дуня с бабушкой тянули к себе
гармошку. Потом дворник и бабушка держали, а тетя Дуня тащила. Раздвинули.
Получилась сороконожка. Дворник ушел. Мы все по очереди полежали на
сороконожке. Бабушка едва сползла. Пришли Одноногая Фрида и ее дочка. Потом
Угловая и Безмужняя. Все смотрели на верхнюю крышку с кнопочкой.
- Что, немецкая что ли?
- Почему немецкая? - обиделась бабушка. - Наша.
- А вот тут что-то не по-русски написано?
- Господи, чего только люди из Германии ни натащили! Мой, пехота, и тот
три вешалки приволок.
Кровать собрали. Отодвинули в угол. Решили до приезда папы с мамой мою
старую кровать не выкидывать.
И правильно. Все равно я сплю, поджав коленки, и вся матрасная длина
остается мною не закрыта.