"Вера Кауи. Найди меня" - читать интересную книгу автора

своих ролей. Но его беспокоило, что она была совершенно глуха к последствиям
шага, который готовилась сделать. Но и это было вполне в ее духе. Она всегда
видела перед собой желанную цель и непременно достигала ее, даже если для
этого приходилось пустить в ход тяжелую артиллерию.
Как могла Мэгги, удивлялся Барт, проявлять такую эмоциональную глухоту
в жизни, в то время как на сцене просто пылала страстью? Однажды он
поделился своим недоумением с Конни, и та, недолго думая, отрезала:
- Мэгги может такие эмоциональные глубины обнажить, что куда тебе
Мариинская впадина!
- Да, но только на подмостках. Когда она перестает существовать как
реальная женщина и начинает жить жизнью своей героини. Причем я заметил одну
любопытную деталь: по-моему, она никогда не достигает подлинной агонии в
борении чувств. В таких случаях она выезжает за счет своей блестящей
техники. И все верят, что это подлинное переживание.
- Кроме тебя.
- Да. Кроме меня. Я глубоко убежден, что она переживает, так сказать,
головой, а не сердцем.
Барт был не одинок в этом мнении. Два-три тонко чувствующих критика
тоже заметили, что в некоторых ролях Мэгги демонстрировала именно технику, а
не подлинное переживание, хотя все вокруг твердили о ее "сокрушительной
эмоциональной искренности". Но в том и беда, думал Барт, что искренности-то
как раз тут не было и в помине. Однажды в какой-то пьесе, когда даже
видавшие виды осветители утирали слезы, он оставался абсолютно нетронутым.
Ее героине не хватало чего-то очень важного, и, как ему показалось, сама
Мэгги даже не догадывалась, чего именно. Что же, может, она и в самом деле
не способна на глубокое чувство, размышлял он. Это ведь не каждому дано.
Возможно, именно поэтому она и пошла в актрисы. Многие замечательные актеры
и актрисы стали таковыми потому, что им была невыносима собственная
индивидуальность, и они прятали ее под масками придуманных персонажей. И
разве не сказала ему Мэгги однажды: "Я чувствую себя по-настоящему живой,
только когда играю".
Но как бы то ни было, решил он, осушив вторую пинту пива, я должен быть
рядом. Она у меня в крови. И я не могу допустить, чтобы она кинулась в эту
авантюру без руля и без ветрил. Сколько людей может пострадать от ее
необдуманных поступков! Если все пойдет наперекосяк, - впрочем, почему
"если", наверняка так и будет - мне, по крайней мере, следует быть вместе с
ней. Сама она не снизойдет, чтобы меня упрашивать, а мне не впервой идти на
мировую.
Тут ему в голову пришла еще одна мысль. Если он ввяжется в эту историю,
им с Конни придется заняться раскопками этого дельца. Мэгги права, ей самой
браться за это нельзя - пресса житья не даст. Но пока они с Конни будут этим
заниматься, Мэгги останется без их бдительного присмотра. Следовательно, на
это время ее нужно плотно чем-то занять. Он перебрал в памяти все
предложения от более-менее надежных продюсеров и режиссеров, которые получил
в последнее время, и в куче всякого заведомого хлама, вероятных хитов и
возобновляемых постановок застолбил то, что надо. Ангажемент: шесть недель
по восемь представлений в неделю. Нагрузочка под завязку. Отодвинув пустую
кружку, он накинул плащ и отправился на Саут-стрит.

Конни все так же сидела за столом, перебирая почту. Увидев его, она