"Бел Кауфман. Вверх по лестнице, ведущей вниз " - читать интересную книгу автора

25 сентября
Дорогая Эллен!
Сегодня, слава богу, пятница, а это означает, что мне не нужно ставить
будильник на 6.30 утра, что можно выстирать блузку, подумать, написать
письмо...
Поздравляю тебя с первым зубом дочурки. Скоро прорежется еще один, и
еще, и еще, не успеешь оглянуться, как малышка Сюзи пойдет в школу, и вот
тогда-то беды ее и начнутся. Правда, я надеюсь, что к тому времени, когда
она попадет в систему национального просвещения, там кое-что изменится к
лучшему. По крайней мере нам это обещают. Говорят, что мы добились
"улучшения условий", с тех пор как возрос общественный интерес к школе и
Объединенная федерация учителей пригрозила забастовкой. Но за те две недели,
что я здесь работаю, на мой взгляд, условия скорее ухудшились.
Ты спрашиваешь, что я преподаю. Трудно сказать. Профессор Уинтерс
рекомендовал не столько преподавать, сколько обучать. Программа курса языка
и литературы требует "индивидуального подхода", что означает: каждому
ученику необходимо постоянное внимание, это позволит развивать интерес и
любовь к чтению. Бестер говорит, что "надо прививать любовь к книге". Все
это легко сказать, но трудно, точнее, просто невозможно сделать.
Многие наши ученики совсем взрослые, а читают как пятиклассники. Никто
ничего не читал, кроме простейших комиксов и приключенческих романов. Ходят
в школу почти десять лет и даже не знают, что такое предложение.
Выбор книг, которые мы "проходим", случайный. Их изучают потому, что
так принято, или потому, что в библиотеке их вполне достаточно, а то и
потому, что какой-нибудь комитет предложил эти названия.
Например, я раздала шекспировского "Юлия Цезаря" ученикам 5-го
семестра, так называемым "отстающим нечитающим". (Спрашивается, а как читают
"успевающие нечитающие"?) Это вместо "Мельницы на Флоссе". Мы должны изучать
"Ромео и Джульетту" или "Повесть о двух городах" (странное сочетание!) в
моем "средненормальном" классе и "Сказания старые и новые" с моими "особо
отстающими". До сих пор, однако, я, сколько ни старалась, не могла добыть
хоть какие-нибудь книги из библиотеки, по причине неподклеенных формуляров,
неточностей в библиотечной инвентаризации и затора на лестнице.
Пусть это вдохновит меня на подвиг, решила я и попробовала учить без
книг. И была такая светлая минута, когда мне удалось пробудить мысль класса.
На доске я написала цитату из Браунинга:

"СВЕРХ СИЛ СВОИХ СТРЕМИТЬСЯ ВВЫСЬ, НА ТО И НЕБЕСА".

И у нас разгорелся оживленный спор о стремлениях и действительности.
Благоразумно ли, спросила я, пытаться превзойти себя? Не обречено ли это на
провал? Нет, нет, ответили одни, честолюбие - залог успеха. Нет, нет,
закричали другие, за этим - горечь поражения. А надежда? А отчаяние? Надо
быть практичным. Надо мечтать. Ты понимаешь, конечно, что все это они
говорили своими словами, как бы открывая самих себя. Для юности и в
штампованных фразах таится новизна. Лети, наш корабль, к звездам! Сапожник,
делай свое дело! Когда раздался звонок, дети сердито заворчали, и это было
мне величайшей наградой. Столпившись в дверях, они расчирикались, как
воробьи. И кто вдруг предстал перед нами? Адмирал Осел.
- Что за шум?