"Петр Катериничев. Любовь и доблесть" - читать интересную книгу автора

заказа не получал, а тогда... Тогда кто сыграл его втемную? И ведь хорошо
сыграл, как по нотам... Кто композитор и дирижер, вот что меня интересует!
Ведь за Даниловым увидят тебя, - Фокий Лукич при этих словах втянул голову
в плечи, - а за тобой меня! - Некоторое время Гриф задумчиво изучал
прихотливые изгибы табачного дыма, проговорил, словно размышляя вслух:
- Ну что ж, войны все одно было не избежать, хотя она и не ко времени,
ну да все войны случаются не ко времени, и каждый солдат кого-то недолюбил
и что-то там недокурил... Ты готов к войне, Фокий?
- Я? - Фокий Лукич еще глубже заполз в кресло, заморгал глазками,
разом представив себя в грязном окопе с "Калашниковым" - жалкого,
завшивленного... А на бруствер уже бегут страшные бородатые люди конкретной
национальности и собираются его захватывать и пытать, пытать... Кадык его
лихорадочно задергался, взгляд наткнулся на стакан с остатками коньяка, и
Фокий его вылакал жадно, прихлебывая, как пойло. Гриф поморщился:
- Манеры у тебя, Фокий... И как ты по сю пору не спился? Видно, страха
в жизни было немного, а? Настоящего, демонического страха... Странно... Ты
ведь человечек без особых фантазий, а боишься так, словно напредставлял уже
себе всякие напасти-мордасти вживе... Что и удивляет.
Бокун из своего кресла-засады лишь мрачно зыркнул на патрона, подавил
подступившую икоту, вдохнул, собираясь что-то сказать, но промолчал. Гриф
этого его поползновения, похоже, даже и не заметил.
- А третье, дорогой Фокий, по порядку, но не по значению: я думаю над
тем, как нам извлечь из всего происшедшего наибольшую выгоду. Ну, что ты
нахохлился, как саванный суслик? Прекращай уже переживать, включай аппарат
мышления. Для начала мы проведем разведку боем. И дадим серию статей. О
Дидыке, Раковском, Реймерсе, Ткаченко, Головине. Я никого не забыл?
- Может быть, стоит выждать?
- Чего? Как заметил еще Макиавелли, войны нельзя избежать, ее можно
лишь отложить - к выгоде противника. Ну а в свете грядущих выборов... Тот,
кто получает власть, получает и все остальное.
- Но сейчас... Ведь я тогда...
- Окажешься на "острие атаки"? Можно и так сказать. Не все в сортирах
отсиживаться.
- Но Дидык, Реймерс и особенно Головин...
- Боишься? Не бойся, Бокун, живым мы тебя этим оглоедам не отдадим, -
оскалился Гриф. Фокий Лукич побледнел, икнул, закашлялся.
- Я... Мне... Я нездоров!
- Не мельтеши, Бокун. Нельзя выжидать, когда начался передел самого
сладкого здешнего пирога - Трубы! Нельзя быть настолько трусом, Бокун! Ты
привык вкусно жрать и крепко спать, но комсомольские времена давно минули!
И порой даже таким, как ты, нужно рискнуть - благо за жирный кусок! Или ты
не желаешь больше с нами работать? Устал? Рыбку захотел половить мирным
функционером?
Гриф упер немигающий взгляд Бокуну в переносицу, тот явственно
услышал, как под ложечкой что-то екнуло и оторвалось, раскрыл рот, вылупил
глаза, словно выброшенная на мелкий пляжный песок глубоководная рыба
камбала... Взгляд у Грифа был другой, чем у Данилова. У того - горячий и
острый, несущий огонь гнева, и страх сгореть в этом огне только мгновение
спустя превращался в грядущий ужас небытия... Гриф же смотрел безразлично,
как на падаль, словно смерть твоя уже произошла... Некстати Бокуну