"Петр Катериничев. Любовь и доблесть" - читать интересную книгу автора

в карман, прикурил от предложенного огня, аппетитно затянулся. - Вы не
подумайте, я не бомж и не мародер... Просто я один. И общаться совсем
разучился. А здесь... Здесь интереснее, чем в кино: и какие только жизни не
предстают перед взором, и какие только страсти не полыхают, когда глядишь
на все оставленное...
Что у вас? Солдатик?
- Да.
- Видите... И кукла. Почти как у Андерсена. Или у Окуджавы: "В огонь?
Ну что ж! Иди! Идешь? И он шагнул однажды, и там сгорел он не за грош..."
Что стало с тем мальчиком? Что стало с той девочкой? Что стало со всеми
нами?
Человечек вынул из пиджака початую чекушку:
- Будете?
Олег покачал головой.
- А я - выпью. Мне хорошо здесь. Мне милы вещи ушедшего века и ушедшей
страны. Среди них вспоминается о хорошем. - Человечек приложился к
горлышку, несколько раз дернул острым кадыком. - Хотя - знаете, в чем
штука? Ностальгия - это память вовсе не о прошлом, это воспоминание о том,
что в нем так и не состоялось... Есть у души странное свойство: проникаться
чужими видениями, мыслями, эмоциями, и вот они становятся настолько близки,
что делаются частью твоего опыта и твоей жизни... "Я в старый троллейбус
сажусь на ходу, последний, прощальный..." - Голос у человечка дрогнул, на
глазах показались слезы. - Господи, если бы я знал тогда, сорок лет назад,
когда в нетрезвом молодом беззаботстве горланил эту песню на Ленинских
горах, если бы я знал, что троллейбус уйдет так скоро и уход его будет
столь невозвратен... А я все продолжаю стоять на остановке и все жду,
жду... Чего? Или - кого?

Вот и все разбрелись по дорогам,
И забылись дурью вчерашней,
Как осенние псы по острогам,
Доверяя любови бражной.
Вот и все побежали в осень,
А я еду - от моря к морю,
Чтоб из прошлого бросить мостик,
С непутевой жизнью повздоря,
А я еду из лета в лето,
Разрываю ненужную повесть...
Вновь листвою земля согрета,
Как под ветром озябшая совесть.
Стихотворение Петра Катериничева.

Да, молодой человек. Листва согревает землю, а кто согреет вас, когда
уже не останется впереди лета, когда на порог ступит восьмой десяток и вы
окажетесь в одиночестве никому не нужным и никому не важным? А мир
останется молодым, он будет ликовать, но без вас, и душа ваша - а душа не
старится, потому что юна и бессмертна! - возжаждет прибиться к этому
празднику, но убогое тело, что было когда-то гибким и послушным, станет ей
помехою и обузой...
В два глотка человечек допил водку, глянул на Данилова устало: