"Нина Катерли. Дорога (Авт.сб. "Окно")" - читать интересную книгу автора

это, как ты думаешь?"
А Наташа приписала в самом конце:
"Ваня, здесь просто сказка! Посмотри на открытку - это главная
Ялтинская набережная, по которой твои родственники каждый день фланируют в
роскошных туалетах. Как ты себя чувствуешь, Ваня? Пиши. Тебе бы здесь
очень понравилось, и климат замечательный, так что мы с Борисом решили: на
будущий год он достанет тебе путевку в санаторий. Отвертеться не
получится, так и знай".
Иван читал эту открытку, сидя на обрыве, на своем любимом месте, где
река делает изгиб. Кончался воскресный день. Внизу по тропинке вдоль реки
тянулись вереницей дачники с рюкзаками и авоськами, торопились на
электричку. Каждого ждали его дела, его жизнь, которую он сам себе выбрал.
У Ивана его жизнь шла нормально, вполне даже хорошо. С Галкиным они
ладили: каждый день, вернувшись с работы, Иван заставал накрытый к обеду
стол, и меню обеда всегда бывало новым, - Матвей Ильич осваивал рецепты
новых блюд по руководству под названием "Девочки, книга для вас!". В книге
этой, представляете, Ваня, кроме кулинарных, большое количество ценнейших
сведений - как, например, мыть стекла или чистить серебро, как ухаживать
за комнатными цветами и даже как самому скроить и сшить себе передник. До
шитья Галкин еще не дошел, но готовил вкусно, хотя свои заслуги в этом
деле отрицал, все приписывал Ивану, потому что в каждом деле главное -
стимул, а для себя одного готовить неинтересно.
Забавные они ребята, эти старики. Вчера вечером, посмотрев по
телевизору "Очевидное-невероятное", Галкин завел с Иваном разговор о том,
что по телевидению, по радио, а также в печати часто преувеличивают. Ради
сенсаций или для рекламы. Взять, например, все эти передачи о долгожителях
или заграничные "утки" о том, что будто существует загробная жизнь.
- Покойный Василий Иванович говорил мне, - сказал Галкин, усмехаясь и
сверля Ивана глазами, - про какой-то американский журнал. Что-то о
реанимации - я уж не помню. Одним словом, какой-то идеалистический
нонсенс.
- Никакого идеализма, - Иван посмотрел старику в глаза твердым
взглядом, - я своими собственными глазами читал эту статью.
- Думаете, не липа? - Галкин даже привстал со стула.
- Доля правды есть. Журнал-то научный.
Матвей Ильич задумался, а потом спросил, правда ли, что поселковый
Совет предлагает Ивану комнату в новом каменном доме.
- Обещали, - сказал Иван, - а только это не скоро еще, в конце ноября.
- Ах, не скоро... - завелся Галкин, - а вам надо срочно! Я, конечно,
понимаю, ваш благородный характер не позволяет вам обидеть отказом
поселковый Совет! Тем более что комната вам выделена в награду за то, что
не нарушили отцовской воли, отдали дом детишкам. А могли бы и судиться! И,
естественно, здесь у меня вам не могут быть предоставлены те прелести уюта
и комфорта, которые вы получите там в виде коммунальной кухни и душа. Тут
у нас, пардон, сортир во дворе, это кошмар, правда, Альфа? И скучища!
Никто за стеной не крутит пластинки, не играет на гармони, никто не пляшет
над головой, не поют хором "Повяли ландыши, засохли..." эти... тьфу, как
их там?
- Лютики, Матвей Ильич.
- Именно. Так что бегите, бегите, молодой человек! Культура и