"Нина Катерли. Дорога (Авт.сб. "Окно")" - читать интересную книгу автора

оцепенелым видом.
Альфа, лежавшая около Ивана, встала, прошлась по комнате, зевнула,
снова грохнулась на пол - и хоть бы что ей.
- Что будем делать? - сказал Борис, взглянув на брата. - Иван! Ты
слышишь? Надо же решать в конце концов!
Иван прекратил наконец изучать идиотскую ворону.
- Как то есть "что делать"? Там, - он кивнул на папку, - все, по-моему,
написано.
- Перестань валять дурака, - тихо сказал Борис Васильевич и встал. - Я
не знаю, - он смотрел теперь на Галкина, - в каком состоянии отец писал
этот... манускрипт, знаю только одно, что, лишив Ивана дома, сделав эту
несправедливость, он вынуждает его жить в городе. А при его легких...
- Брось, - сказал Иван, - никто не вынуждает. Не надо, Борька.
- При его легких он представляет смертельную угрозу для вашей семьи?!
Бациллоноситель! Так ведь, уважаемая Наталья Степановна?! - вдруг визгливо
закричал Галкин и ударил кулаком по столу, отчего Альфа подняла голову. -
Так вот, любезный Борис Васильевич, извольте знать, что отец ваш составил
завещание, находясь в здравом уме, именно так, и твердой памяти, я тому
свидетель! А иск - это пожалуйста, это - сколько угодно, особенно, если в
числе наследников имеются дети или нетрудоспособные инвалиды. Вам же,
Ваня, я вот что скажу: коли уж на то пошло, я и сам спорил с Василием
Ивановичем...
- Я все понял, - сказал Иван, - и давайте кончать этот разговор.
Он и верно понимал все прекрасно - отец сделал, как обещал: "Давай,
Иван Васильевич, начинай теперь новую жизнь не директорским наследником -
дачевладельцем, а как положено - с нуля. Как мы начинали... Дорогу осилит
идущий..."
- Не думал я, брат, что ты так спокойно сможешь слушать эту чушь. И
если ты считаешь, что я способен на подлость, то мне сказать больше
нечего. - Борис отошел к окну и встал ко всем спиной.
Наталья поднялась из-за стола, шагнула к мужу и взяла его за плечо:
- Перестань. Матвей Ильич не хотел... у всех нервы, такой момент...
Матвей Ильич! Ваня! Конечно, надо все сделать, как велел Василий Иванович,
это его последняя воля, и ее нельзя нарушать. Но ведь там ничего не
сказано - когда нужно отдать дом, правда? Можно сделать это... после,
через год. В конце концов, Василий Иванович умер внезапно, он, когда
составлял это завещание, наверняка рассчитывал, что еще поживет. Брату,
безусловно, пока лучше в условиях пригорода, тут и воздух, и Альфа... и...
все, а мы пока что займемся квартирой. Что-нибудь придумаем. Ваня! Как
тебе, правда, не совестно? Ты прекрасно знаешь, что твоя комната была
твоей и осталась, ты там прописан, и никто не собирается лишать тебя
площади...
- Очень благородно, да как-то не верится, - пробормотал Галкин, но она
его не услышала.
- Вы что?! С ума тут все посходили? - Иван сорвался со стула. Теперь
уже, кроме Галкина, стояли все, даже Альфа вскочила и смотрела умными
своими глазами на хозяина, точно прикидывала - надо уже за него
заступаться или подождать еще, а если заступаться, то как, ведь все здесь
вроде свои.
- Совсем одурели! - кричал Иван. - Квартиры какие-то! Прописки!