"Нина Катерли. Дорога (Авт.сб. "Окно")" - читать интересную книгу автора

смотрел. Шли мимо люди, недовольные такие, лица от ветра заслоняли,
отворачивались, шли озабоченные - за покупками, по делам. Шли - жить. Жить
ведь шли, дураки, и не понимали этого! А он смотрел на них, смотрел, пока
совсем не стемнело, пока в палате свет не зажгли и нянечка ужин не
принесла...


Хоть и возражали Василий Иванович с Галкиным против прогноза, а весна в
этом году им назло наступила рано и как-то вдруг. Неделю таяло, гремело,
снег пластами съезжал с крыши, и сад за окном из белого становился сперва
грязно-серым, а потом - черным.
Старик Ехалов чувствовал себя плохо и блажил: сплошные неполадки: и еда
надоела, - что в самом деле все одно и то же? - и к мемуарам он что-то
охладел - в мыслях никакой стройности, а тут еще мешают, ходят, дверями
хлопают! Все из-за недотепы. Иван раздражал его своим спокойствием,
вернее, равнодушием и вялостью. Ничего он толком не умел и уметь не хотел,
деньги тратил на глупости. Ну зачем, например, было покупать весной дрова?
Скоро станет тепло, а пока вполне можно насобирать в лесу сушняка. Вполне
можно, только лень!
Старик решил, что, сколько денег ни давай на хозяйство, все пойдет
прахом, и распорядился каждый месяц пятьдесят рублей из его пенсии
переводить Борису - на внука. Лишняя копейка никогда не помешает - парень
растет, ему витамины нужны. И иностранные языки!
Отсылать деньги он поручил верному другу Галкину, при этом они долго о
чем-то спорили. Иван не вслушивался, но уловил, что, кажется, впервые в
жизни Галкин позволил себе противоречить отцу и за это получил разнос.
Бормоча: "Дело ваше", он выскочил из комнаты и стал надевать пальто,
путаясь в рукавах. Иван пальто ему подал, и тогда Галкин вдруг произнес
речь:
- Я, конечно, Иван Васильевич, не имею права вмешиваться в такое сугубо
личное дело, возможно, сейчас я совершаю бестактность и не должен... Я
глубоко уважаю вашего батюшку, но, по-моему, извините, следует как-то
корректировать его поступки. Я молчал, когда... впрочем, сейчас речь не об
этом. Словом, я считаю, что материальная помощь семье Бориса Васильевича,
извините за резкость, просто чушь! Не перебивайте, я старше вас! Ваня, я
знаю, сколько вы получаете, и представляю себе расходы. Один дом содержать
- охо-хо! Сам дачу имею. А стариковские прихоти... Короче говоря, давайте
так: эти деньги я буду возвращать вам. Не потребует же он от меня
квитанцию.
- Нет уж, Матвей Ильич, вы меня по делу не берите, не будем пачкаться
из-за полета. Отсылайте.
- Да поймите вы наконец, идеалист несчастный! Ваш брат, слава богу, так
обеспечен, как вам не снилось! Был я у них в прошлый раз, имел
удовольствие видеть и карельскую березу, и гобелены. Между прочим, он мог
бы приезжать и почаще, чем раз в месяц, и не только для отца, а чтоб дать
вам возможность съездить в город, сходить в театр, в концерт, что ли!
Является тут, понимаете, с презентами, расточает улыбки, а по делу... Не
буду я ему деньги переводить! Не буду, и все. Так и скажите папаше.
Галкин бросил деньги на стол и ушел, а Иван на следующее же утро
отправился на почту и послал перевод. Конечно, это отцова обычная