"Нина Катерли. Сенная площадь (Треугольник Барсукова) (повесть)" - читать интересную книгу автора

пришел, но с другой стороны, у них, может это и принято, а у нас не
привыкли еще.
А он стоит, в чем мать родила, одни носки оставил с полуботинками, и
ухмыляется.
- Ну чего? Раздевайся да побыстрее!
Антонина смотрит - он берет со стола бутылку, наливает ей стопку,
себе стопку, и говорит:
- Пей, давай, тогда, может, смелее станешь, а то как все равно -
дурочка. Французские кинофильмы смотрела?
Не ругаться же с ним, не для того пол-года ждала. Антонина взяла
стопку, выпила. Ладно. Французская жизнь, так французская, хорошо хоть
сорочку новую надела, нейлоновую. Сняла свое платье морской волны, а он:
все снимай, тут тебе не ателье мод и не поликлиника. А сам еще наливает.
Антонина хотела погасить лампочку, а он: еще чего? Дикость, - говорит, -
или может, ты у нас с браком? Не помню, чего у тебя там не хватает, вроде,
всего полно и все на месте. Ну, что с ним поделаешь, - шутник!
В общем, она разделась, стоит, а что дальше - не знает.
Но Анатолий на кровать даже не посмотрел, сел к столу, ну, и она
напротив, живот скатертью прикрыла. Холодно все же. А Толька:
- Чего прячешься? Тело женщины, это, во-первых, красиво. В Русском
музее была? И ты интересная, как Венера. А, я - смеется, - как этот...
Ганнибал.
Может, со стыда или от волнения, а может потому, что со вчерашнего
дня крошки во рту не было, Антонина сразу опьянела. И стало ей плевать,
что сидит тут, как дура, голая, и что тело-то, уж не то, и что окна так и
свищет. Весело ей сделалось и хорошо, потому что вот он, Анатолий, пришел
все-таки, сам пришел, сидит, точно фон-барон, а на плечах веснушки, как у
маленького...
- Толик, тебе не холодно? Я платок принесу.
- Иди ты с платком! Налей лучше! А потом погреемся.
...а плечи-то широкие, красивый до чего! Ну, прямо в точности
Ганнибал или какой-нибудь Юлий Цезарь.
По-французски - так уж пускай на всю катушку! Антонина встала, прошла
на каблучках через всю комнату и включила телевизор. Как раз показывали
концерт артистов эстрады. И, черт с ним! - достала из холодильника
"маленькую" и пиво.
Еще выпили, за любовь. Антонина чувствует - опьянела, закусить надо,
а не лезет кусок в горло да и все. А тут еще Майя Кристалинская как
запоет: "Я давно уж не катаюсь, только саночки вожу", ничего, вроде,
особенного, а у Антонины слезы.
- Толечка, миленький, я для тебя, что хочешь сделаю! Что скажешь, то
и сделаю!
- Да не могу я с тобой расписаться, Тонька, пойми ты это, чудачка!
- Не надо мне. Зачем? Я и так для тебя - что хочешь... Я бы и
стирала, и обшила, а денег - на что мне деньги, я сама зарабатываю, я бы у
тебя зарплату не брала... и какой хочешь, можешь приходить, хоть и пьяный,
хоть какой...
- Кончай реветь. Ты - баба хорошая, лучше Польки. Но расписываться -
это нет.
- Толик, я когда мимо ресторана "Чайка" прохожу, где мы с тобой