"Елена Катасонова. Ax, кабы на цветы - да не морозы... " - читать интересную книгу автора

только у всех у нас росли, не давая ни минуты покоя, дети, была масса
хлопот по дому, мы любили свои профессии - а это тоже отнимает время, - мы
разводились, влюблялись, некоторые снова женились и выходили замуж, на что
уходила уйма времени, сил и душевной анергии. А встречались мы (все-таки мы
встречались!) в Доме архитекторов или в том же Доме ученых, потому что жили
в маленьких, тесных квартирках, где толклась масса народу: дети, бабушки,
мужья или жены, не вливавшиеся в компанию или кого-нибудь из нас не
любившие, как мой, например, Леша - ему все не нравились;
А теперь появился мой дом - не в центре, но и не совсем на окраине, но
мне можно было позвонить и приехать, если я, конечно, не сидела за
письменным столом, но вечерами я, как правило, не сидела, потому что
"совой" не была, как, впрочем, не была и "жаворонком": терпеть не могла
рано вставать!
Сыр, колбаса (тогда еще вполне съедобная) у меня всегда были. Ребята
привозили с собой еще что-нибудь, типа пельменей, и можно было сколько
угодно говорить о нашей несчастной архитектуре, затравленной ГлавАПУ,
городскими властями и вечным девизом - "Дешевле" дешевле, еще дешевле и
проще", - можно было слушать музыку, дурачиться, петь под гитару Николая
Кирилловича, моего зама, от которого почему-то уходили все его жены,
короче - делать все, что хотим, никому не мешая и никого не стесняясь, как
стесняемся мы, к примеру, наших подросших детей или престарелых родителей,
которым все кажется неприличным.
Иногда девчонки (хороши девчонки: всем нам было уже под сорок)
оставались у меня ночевать, и утром мы вместе ехали на работу и хохотали
так, что на нас хмуро и осуждающе поглядывали москвичи, потому что мы
мешали им спать или читать газеты. Многие почему-то спят в метро, что меня
раздражает донельзя не настолько же мы измучены? Или настолько? Чтобы спать
даже стоя, как лошади...
Да, я почувствовала прелесть одинокого дома, полную перед ним
безответственность: нет хлеба - ну и не надо, кончилось масло - пусть!
Только по воскресеньям, к приходу сына, что-то такое стряпалось. Теперь я
сама, как прежде Митька, врубала на полную мощность "Маяк", чтобы слышать
из ванной, что там творится в мире, теперь я уходила куда хотела, приходила
когда мне вздумается. И уже не я волновалась за сына, а он за меня.
- Вечно тебя нет дома! - бурно возмущался он в телефонной трубке. -
Какой такой новый театр? Не знаю, не слышал. Да не люблю я эти вечные твои
театры! Ты б хоть предупреждала, а то я звоню, звоню..
И мне становилось весело, что сын мой волнуется и я оправдываюсь перед
ним, защищаюсь, как когда то оправдывался передо мной он.
Сейчас, заглядывая в тот давний апрель, я понимаю, что должен был
кто-то возникнуть в этой полной свободе от быта, которой не было у меня
никогда, а главное, потому, что я ни в ком не нуждалась - так мне казалось
по крайней мере, - а независимость всегда притягивает.


***

Седой человек с молодыми глазами стоял, склонившись надо мной, готовый
отодвинуть мой стул, ест я встану. И я встала, он отодвинул стул, и мы
вышли из зала, прошли через буфет и остановились у мраморной лестницы, у