"Елена Катасонова. Ax, кабы на цветы - да не морозы... " - читать интересную книгу автора

только и делают, что их произносят... Я опустила голову, а когда подняла,
то увидела, что через весь зал к нам идет старый актер - тот самый, что
поглядывал на нас эти две недели.
- Разрешите? - Он держал в руке бокал вина. - Вижу, вы уезжаете?
Он поставил бокал на стол, отодвинул стул, сел.
- Позвольте мне, старику, выпить за вас? Давно не встречал я таких,
как вы, - так друг другом наполненных. За вас!
Он залпом выпил вино, хмуро посмотрел на Вадима и вдруг, прищурившись,
погрозил ему пальцем.
- Только не вздумайте расставаться.
- Почему мы должны расстаться? - пробормотала я.
- Не знаю. - Его поставленный актерский голос гудел на бархатных
низких регистрах. - В таких случаях почему-то всегда расстаются.
Он сказал так, встал, слегка поклонился и пошел за свой столик -
прямой, строгий, высоко и надменно держа гордую голову. Я испуганно и
враждебно смотрела ему вслед, а Вадим засмеялся, накрыл мою руку своей -
"Чудак!" - но я видела, что ему тоже не по себе.
Нет, конечно, ни о каком расставании мы и не помышляли, не могли его
себе даже представить! Одним мгновением пролетела призрачная светлая ночь,
а утром мы побежали прощаться с морем. Сняв кроссовки, подвернув брюки
повыше, мужественно вошли в ледяную прозрачную воду и бросили по монете -
чтобы вернуться сюда, вернуться! - а потом поехали на вокзал.
Стоя у вагонного окна, удаляясь все дальше от нашего рая, мы, конечно,
грустили, только совсем немного: ведь мы были вместе, все еще вместе! Мы
наперебой вспоминали всякую всячину: как морочили голову бдительной толстой
дежурной, уволакивая на пляж покрывало, как взяли на прокормление
приставшего к нам в первый же день щенка, а уезжая, доверили его актеру -
хмурый старик нежно прижал к себе пушистый комочек, - как гуляли в огромном
палангском парке с его таинственными подсветами и деревянными скульптурами,
искусно спрятанными в деревьях.
Наконец-то дошла очередь до рекламных проспектов, купленных по приезде
в Палангу. Мы сидели рядом, Вадим обнимал меня за плечи, и, покачиваясь в
этом стремительном, чистом, с иголочки, поезде, мы изучали нашу Палангу -
теперь уже отстраненно, на будущее. Мы ни словом не обмолвились об актере,
хотя оба без конца думали о его словах, даже колеса выстукивали: "Не
расставайтесь... Не расставайтесь..."
С нарочитой уверенностью мы собирались на будущий год пойти туда-то и
посмотреть то-то, а колеса насмешливо, ритмично стучали: "Никогда,
никогда... Не судьба, не судьба..."
Она, моя судьба, ждала меня дома. Не успела и сунуть ключ в скважину,
как дверь распахнулась и передо мной предстал Митя собственной персоной.
- " - Митя! - обрадовалась я. - Митька! Получил все-таки мою открытку?
Что ж ты не отвечал, Митя?
- Мамочка, я не один, - сказал сын и мягко высвободился из моих
объятий.
- Ах, тут и Галя?
Заранее радуясь милой девочке - я и подарок ей привезла! - я шагнула в
комнату. На моей тахте сидела блондинка с длинными ногами и перламутровым
маникюром и спокойно курила. Она даже не встала, когда я вошла, правда,
сигарету изо рта вынула. В пепельнице громоздились окурки.