"Жан Катала. Они предают мир " - читать интересную книгу автора

1936 года, когда "оба очень понравились друг другу", по замечанию Поля
Рейно. Разговоры на эту тему продолжались между немецким послом Вельчзеком,
французским премьером и министром иностранных дел Франции. "В наших
интересах, - писал Вельчзек своему министру иностранных дел, - удержать
этих двух здравомыслящих и честных людей у руля", он имел в виду Блюма и
Дельбоса.
Но протекция германского посла не помогла блюмовскому кабинету
продержаться у власти. Его место заняли Даладье - Боннэ, которые не менее
пылко желали соглашения с Гитлером в целях антисоветской войны. И события
продолжали развиваться именно в этом направлении.
30 сентября 1938 года было подписано мюнхенское соглашение. Ни один
человек не станет сейчас отрицать, что мюнхенское соглашение - это
беспримерное в истории покушение на целостность союзной страны, как
Чехословакия, - было также лишь составным элементом более широкого плана.
Надо было удовлетворить территориальные требования Гитлера, чтобы взамен
этого он решился наконец на агрессию против СССР, которой его дипломаты без
конца дразнили своих собеседников в Париже и Лондоне. И нужно раз навсегда
отбросить получившую широкое распространение во Франции легенду о том, что
Даладье действовал по принуждению своего сообщника Чемберлена. Документы,
найденные в архивах гитлеровского министерства иностранных дел после победы
(информационное сообщение Хейниша и памятная записка Кордта), говорят,
наоборот, о том, что французский премьер-министр был более безжалостным из
двух по отношению к Чехословакии и наиболее сердечным к Гитлеру. Мюнхен был
не результатом капитуляции, а продуманным расчетом.
Вскоре Риббентроп приехал с официальным визитом в Париж, и если
господа с Кэ д'Орсэ обманывали журналистов, говоря им, что заявление о
франко-гитлеровской дружбе было "враньем", то разговоры между двумя
министрами носили весьма существенный характер. Как заявил помощник
Риббентропа - фон Вейцзекер на официальной аудиенции, данной им
французскому послу Кулондру 18 марта 1939 года, Боннэ предоставил своему
собеседнику полную свободу действий в отношении оккупации Чехословакии.
Риббентроп уверил своего коллегу, что война на востоке неизбежна. В одном
циркуляре для французских дипломатических постов Боннэ, коментируя
парижские переговоры, писал, что министр Гитлера дал ему понять, что
"немецкая политика отныне будет направлена на борьбу с большевизмом". И во
время одного разговора с публицистом Леоном Гердан он грубо бросил:
"Вы получите ее, вашу войну, когда немцы набросятся на Украину".
На Кэ д'Орсэ жили уверенностью, что наконец-то осуществится эта
"большая операция", о которой мечтали в течение двадцати лет. Но операция
не осуществилась. Произошло другое: в первые месяцы 1939 года стало
очевидным, что вместо "кампании на востоке" Гитлер набросится на Польшу
Бека, хотя последний был также сторонником "антибольшевистского похода".
Будучи верным своей неуклонной политике активной защиты мира,
советское правительство, великодушно простив нарушение франко-советского
пакта, совершенное в Мюнхене, предложило лондонскому и парижскому кабинетам
начать переговоры, чтобы преградить путь гитлеровской опасности. Даладье и
Чемберлен решили использовать это обстоятельство, чтобы путем шантажа
заставить Гитлера выполнить обязательства, взятые им на себя в Мюнхене и во
время переговоров Боннэ с Риббентропом. Даладье и Чемберлен сделали вид,
что начинают переговоры с советским правительством, заранее решив не